— Сергей, — обращаюсь к заместителю, — с Баравковым работаешь в захвате. С Геной еще поработайте, чтобы было тихо, быстро и без писка. Если «облом» — в сторону, я с Гапоненко прикрою. Это тоже понятно?

— П-предельно, товарищ лейтенант.

Я посмотрел на Гену, не прикалывает ли меня? Глаза сержанта смотрели преданно и верно: пошутить он любил, посмеяться тоже, но игривость настроения перед опасной работой была неуместной.

— Хм, ну, ладно.

Гена потупился, понимая некорректность легкого настроения. Я проинструктировал группу обеспечения, на которую возложил не менее серьезные обязанности.

— Нищенко, — показываю сержанту кулак, — ты понял?

— Так точно, товарищ лейтенант, — кивнул командир отделения.

— Игорь, с тобой Фетисов, Архипов, Сокуров. Задача — все видеть и держать на контроле все этапы работы. В случае огневого контакта с противником, обеспечить выход из боя. Особое внимание — тыл. У всех четверых головы должны крутиться на 720 градусов, не позвольте «духам» «пристроиться» с тыла. Понятно?

— Так точно.

— Ивонин!

— Я!

— С тобой Гапоненко, Яруков, Пальцев. Задача: работать по ведению разведки, в случае огневого контакта с противником обеспечить эвакуацию раненых и убитых, контролировать ситуацию и никого не оставить в бою. Надо показывать, как вводить промедол?

— Никак нет.

— Взять у санинструктора бинты и жгуты.

— Есть, товарищ лейтенант, «Таблетка» получил.

— Пальцев, вводная установка: у Гапоненко пулевое ранение в предплечье правой руки. Действуй!

— У меня жгута с собой нет, товарищ лейтенант, — заморгал глазами рыжий здоровяк.

— Пальцев, — заорал на него, — у Гапоненко ранение в предплечье правой руки!!!

Суетясь, ефрейтор вскочил, пытаясь куда-то бежать, потом сообразил, что делает что-то не то, выдернул брючный ремень, опрокинул Гапоненко на кровать и перетянул ремнем предплечье руки условного раненого.

— Еще раз проявишь нерезкость — останешься в роте. В бою, Пальцев, не будет времени на размышление, стандартные ситуации должны быть отработаны до автоматизма. Может, я что-то не то говорю, и ты меня поправишь?

Молчание. На шум, раздавшийся снаружи, бойцы повернули головы.

— Что случилось? — замполит роты, вбежав, оглядел группу политических занятий 3-го разведывательного взвода.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, — вскочил Архипов, — у Гапоненко от перенапряжения в голове открылось кровотечение правой руки.

Реплика без разрешения, смех разведчиков на политзанятиях не понравился Гришину.

— Архипов, у меня такое ощущение, что ты со вчерашнего дня не махал лопатой, — тяжелый взгляд замполита остановился на чернявом балагуре.

— Никак нет, товарищ старший лейтенант.

— Владимир Николаевич, — вмешиваюсь в ситуацию, — я сделал условный перерыв и отработал вводную по наложению жгута на рану — три минуты, чтобы встряхнуться.

Гришин понимающе кивнул, но Архипова не оставил без внимания:

— Скажи-ка мне, Архипов, что такое развитое социалистическое общество?

Раскачиваясь на носках сапог, замполит роты остановил взгляд на шутнике взводного масштаба. Вляпался парень основательно, старший лейтенант Гришин — человек принципиальный, жестковатый.