— Грезин с Петровым по улочке — тихонько, спокойно, поглядывайте по сторонам. Ганюков с Богдановым — тыл, не соваться в помещения.
Прижавшись к дувалам, мы пошли разбитой улочкой, загаженной продуктами жизни. Кислый запах кишлачного духа с дымком очагов вызывал рвотный рефлекс. Пот, разъедая глаза, вышибал слезу, покраснение склер. Афганские мухи, зверея от русского пота, лезли в лицо, ползли по рукам, щекам, и — ни ветерка. Людей не было видно. Одни прятались в своих подворьях, другие с оружием убежали в горы. Кишлак можно бы и не смотреть, но через него пойдет рейдовая группа, на которую могут оказать воздействие. В колонне глотали пыль активисты (на этот раз НДПА — ребята серьезные), которые с удовольствием перевернут кишлачок и на время операции возьмут его под контроль. Подтянется ХАД — постреляет, похватает людей, как всегда, ничего не найдет, отпустят всех восвояси. Через пару деньков все вернется на место. Истинные хозяева уездов спустятся с гор, и размеренная жизнь пойдет в своем русле, словно бы не было смерти и войск «шурави».
Лабиринты кишлака мы прошли без единого выстрела, а вот дальше — стоп. За окраиной дорога шла на подъем к горловине ущелья. «Духи» пропустили нас через кишлак, не оказывая особого сопротивления. Вероятно, полагались на эффективность засад и в жилой зоне опорных пунктов устраивать не стали. Может, другой преследовали замысел, но вход в ущелье всегда сопряжен с рисками.
От окраины кишлака до входа в ущелье простиралось открытое поле, покрытое мелкой щебенкой. Метров четыреста. Немного, но укрыться негде. В пешем порядке опасно, выдвинуться на боевых машинах — не меньшая опасность, если в проездном пути понатыканы мины. Придется ждать отряд обеспечения майора Курлюка, чтобы он своими силами проверил дорогу до горного массива. Запросил по радио. Курлюк ответил, что втянулся в кишлак и минут через двадцать выйдет к окраине. Вот и хорошо. Проверит дорогу на выходе, и поедем вне дорожной сети прямо по полю.
Через полчаса Курлюк и взвод Воронина сосредоточились возле меня. Вскоре подтянулся Ивашко, доложив, что задачу выполнил, собрав оружие убитых «духов», находившихся в засаде. Разместились на боевых машинах, и вышли в поле по проверенному саперами маршруту.
Засада на входе в ущелье носила у «духов» обязательный характер. Так и случилось. Едва спешились, как попали под огонь с правого откоса скалы. Прикрывшись броней боевых машин, которые я выстроил в боевую линию, огнем штатного вооружения подавили огневую точку противника. В который раз за сегодняшний день лежали под огнем и ждали, когда экипажи БМД из орудий и спаренных пулеметов расстреляют засевших в камнях душманов! Помогли вертолеты. Ориентиры на местности были настолько характерными, что вертолетчиков достаточно было вывести на ущелье. Сработали как надо!
Колонна беспрепятственно вошла в ущелье и преодолела его за три с половиной часа. Спустились в узкую долину, простиравшуюся с северо-востока на юго-запад. Начинался кишлачный район Даймирдад, который мы блокировали сходу, замкнув кольцо окружения у излучины речушки. Перед взором раскинулась красивая плодородная долина. Вода — источник жизни, это видно по культурам, которые возделывали дехкане. Плантации виноградника раскинулись на многие километры, и насколько могли видеть глаза — поля и поля аккуратно окученной виноградной лозы. Они ровными рядочками тянулись вдоль высохших рек, образовав полосатый пейзаж долины, зажатой с обеих сторон массивами скал. Далее ущелье сужалось, и горная дорога поднималась вверх — к перевалу, за которым было плато с цепочками гор уже без признаков оседлой жизни. Мирная идиллия размеренной жизни: на полях трудились дехкане, копая арыки и канавы, не обращая ровно никого внимания на колонну «шурави», поднявшую в лазоревое небо тонны пыли и уже ставшую на рубеж блокирования. Груженные поклажей, шли ишачки и ослы, полусонные погонщики в грязных чалмах, шатаясь, сидели на спинах худющих животных. Рабочий день в кишлаках начинался до восхода южного солнца и заканчивался вечером, когда оно падало за острые пики вершин.