Следующий день, 12 июля, был воскресеньем. В Марокко совместные маневры Иностранного легиона и регулярных войск завершились парадом, который принимали генералы Ромералес и Гомес Морато, командовавшие соответственно Восточной зоной Марокко и Африканской армией. Альварес Буйлья, верховный комиссар Марокко, с гордостью облачился в мундир капитана артиллерии, которым он был двадцать лет назад. Ни эти два генерала, ни верховный комиссар не были посвящены в заговор, в котором многие из офицеров, участвовавших на параде, должны были играть ведущие роли. Гомес Морато пользовался особой неприязнью в ортодоксальных военных кругах, ибо именно он по приказу Асаньи и Касареса осуществил перестановки в командовании, чтобы поставить на важные посты верных режиму офицеров. В ночь перед парадом эти два генерала телеграфировали в Мадрид, что с Африканской армией все в порядке. Но в ходе маневров заговорщики провели последнее совещание. На встрече молодых офицеров полковник Ягуэ, командир Иностранного легиона, употребил даже слова «крестовый поход» (потом их неоднократно использовали в речах националистов), чтобы описать движение, которое привело к мятежу. И крики «CAFE!» – аббревиатура испанских слов «Товарищи! Да здравствует испанская фаланга!» – были слышны даже на официальном банкете, состоявшемся по окончании маневров. Альварес Буйлья спросил, почему люди требуют кофе, когда на столе еще стоит рыба. Ему сообщили, что крики раздаются из группы молодых людей, которые, простите, кажется, немного выпили. В этот же день «Стремительный дракон» приземлился в Лиссабоне, где Болин провел совещание с Санхурхо.

Вечером того же дня в девять часов лейтенант гражданской гвардии Хосе Кастильо возвращался домой после службы. Жил он в центре Мадрида. В начале года именно он убил маркиза Эредиа, фалангиста и двоюродного брата Хосе Антонио, когда во время похорон члена гражданской гвардии, который, в свою очередь, был убит на параде в честь пятой годовщины республики, начались беспорядки. С того времени фаланга сделала Кастильо объектом своей мести. В июне он женился. В канун свадьбы его жена получила письмо с вопросом, почему она выходит замуж за человека, который «скоро станет трупом». 12 июля было жарким воскресеньем мадридского лета – чиновники и дипломаты уже начали оставлять столицу, перебираясь в Сан-Себастьян. Когда Кастильо подошел к дому, в него разрядили револьверы четыре человека, которые быстро затерялись на узких переполненных улочках^>6.

Он был вторым из офицеров гвардии, убитым в последние месяцы, – месяц тому назад фалангистами был застрелен капитан Фараудо, инструктор, когда прогуливался со своей женой по Гран-Виа. Когда известие о гибели Кастильо достигло штаб-квартиры гвардии, расположенной в казармах Понтехос рядом с министерством внутренних дел на Пуэрта-дель-Соль, оно вызвало взрыв ярости. Новость быстро распространилась, и на улице перед домом Кастильо собралась разгневанная и бурно жестикулирующая толпа. Разгорелись страсти, раздавались крики о мести. Кто-то предложил прямо на улицах расправляться с редкими компаниями фалангистов или сеньоров, и часть коллег покойного с угрожающими намерениями двинулась на улицы. И в этот момент раздалось неглупое предложение, что мстить надо не столько рядовым участникам, сколько лидерам правых.