— Это она, — сказал вдруг папаша Мюнш. — Фотография так себе, но девушка мне нужна именно такая.

Дело было решенным. Хотел бы я знать сейчас, почему папаша Мюнш сразу же разглядел ее, а я нет. Думаю, причина в том, что я сначала увидел ее во плоти, если так можно выразиться.

А тогда при разговоре с ним мне просто стало плохо.

— Кто она? — поинтересовался папаша Мюнш.

— Так, одна из моих новых натурщиц, — ответил я, стараясь придать голосу оттенок непринужденности.

— Приведи ее сюда завтра утром, — распорядился он. — Да, и притащи свое барахло. Будем снимать здесь. Ну-ну, полно тебе, взбодрись, — добавил он. — Хлебни-ка пивка.

Шел я, значит, от него и думал, что папаша Мюнш обмишулился, что завтра она, скорее всего, сорвет из-за своей неопытности съемки и что — бог его знает, что еще может произойти.

Однако, когда я почтительно выложил фотографии поверх розовой папки на столе мистера Фитча из «Ловлибелт», ее фотография была первой.

Мистер Фитч, бывший кинокритик, откинулся на спинку стула, покосился в сторону, и, поманив длинным пальцем мисс Виллоу, сказал:

— Хм. Что вы думаете об этом, мисс Виллоу? Конечно, при таком освещении всего не ухватишь. Может нам попробовать «Чертенка Ловлибелт» вместо «Ангела». Н-да, девушка… Подойдите сюда, Биннз. — Опять движение пальцем. — Я хочу услышать мнение женатого мужчины. — Он не смог скрыть того, что попался на крючок.

Совершенно то же самое произошло и в «Будфорд'з пул» и в «Плейграунд», разве что Да Коста не потребовалось мнение женатого мужчины.

— Что надо, — сказал он, облизывая губы. — Ну, вы, ребята-фотографы, того — ого-го!

Обратно в мастерскую я несся, как на пожар. Там на столе я схватил листок бумаги, который давал ей, чтобы она оставила имя и адрес.

На нем ничего не было.

Стоит ли говорить, что последующие пять дней оказались, пожалуй, наихудшими из прожитых мною при обычных обстоятельствах. К утру следующего дня я так и не знал, где она, и начал тянуть резину.

— Она болеет, — сказал я папаше Мюншу по телефону.

— В больнице что ли? — удивился он.

— Все не так серьезно, — ответил я.

— Тогда тащи ее сюда. Что, головка побаливает?

— Извините, не могу.

У папаши Мюнша возникли подозрения.

— У тебя действительно есть эта девчонка?

— Конечно, есть.

— Ну, тогда не знаю. Если бы я не признал твою дрянную работу, принял бы ее за натурщицу из Нью-Йорка.

Я рассмеялся.

— Эй, послушай, давай тащи ее сюда ко мне завтра утром, понял?

— Попытаюсь.

— Нечего тут пытаться. Тащи сюда и все.

Он не догадывался, как я пытался. Я обегал все агентства по найму натурщиц и бюро по трудоустройству. Как заправский сыщик выяснял о ней в фото-и художественных мастерских. Потратил последние гроши на объявления во всех трех газетах. Просмотрел альбомы с фотографиями выпускников средних школ, просмотрел фотографии государственных служащих. Заглядывал в рестораны и закусочные — искал среди официанток, обегал магазинчики и универмаги — искал ее среди продавщиц. Осматривал толпы, выходящие из кинотеатров. Как зверь, рыскал по улицам города.

Вечерами я заглядывал на улицу проституток. Мне почему-то казалось, что я могу ее встретить там.