Буквально через несколько минут в гостиной зажегся свет, послышались звуки шагов — каблуки Клары и мокасины Марка. Шаги были медленными и тихими, они не останавливались. Никто не произносил ни слова. Киллиан понял, что не ошибся. Что-то случилось. Наконец Марк остановился. Потом Клара. Киллиан не мог видеть их лиц, тишина была крайне подозрительной. Первым заговорил мужчина:
— Не веди себя так. Как, по-твоему, я должен реагировать?
Клара ответила совершенно серьезным, сухим тоном:
— Как? Да хотя бы не считать, что я тебе вру.
— Я такого не говорил.
— Ты так считаешь, не надо отрицать!
Тон обоих был холодным и жестким. Глаза Киллиана светились в темноте комнаты.
— Клара, поставь себя на мое место. Я тебя не видел уже… семь недель. Всегда, когда мы занимаемся сексом, мы пользуемся презервативами, и… — Он замолчал на несколько секунд.
— Что «и»? — резко спросила Клара.
— И… наверное, это нормально, что я несколько… удивлен. Вот и все.
Киллиан осторожно выглянул в коридор. Он увидел тень Клары на полу; похоже, девушка стояла у окна, лицом к центру комнаты.
— Я тоже удивлена! Ну и что! Я не могу поверить, что ты меня в чем-то подозреваешь!
По спине консьержа пробежал холодок, и его самого это удивило. Неужели он способен на столь простую, обычную, человеческую реакцию? Он никогда в жизни не представлял, что переживет такой момент. «Я стану отцом», — взволнованно сказал он себе.
— Я ни в чем тебя не подозреваю, просто говорю, как есть.
— Как есть? Все это совершенно объяснимо: презерватив мог порваться, а сперматозоиды сохраняют жизнеспособность еще несколько дней. Ты же слышал, что сказал врач. Такое вполне возможно.
— Да, я слышал. Технически это возможно. — То, как Марк выделил слово «технически», делало его недоверие еще более очевидным.
Киллиан отпустил все свои мысли. Он еще не знал, позволит ли Клара этому ребенку появиться на свет, но сейчас, в этот момент, он понимал, что станет отцом и никто у него этого не отнимет. Он чувствовал себя счастливым и не мог объяснить почему. Совершенно точно, это не было любовью к новому существу, которого он никогда не видел и не горел желанием увидеть. К матери будущего ребенка он тоже не испытывал никакой нежности; честно говоря, он всем сердцем ее ненавидел. Видимо, чувство счастья было просто связано с переживанием нового опыта, новых ощущений, испытать которые он никогда даже не надеялся. Он был счастлив, потому что вновь мог удовлетворить свое любопытство.
— Да иди ты в задницу! — Голос Клары вернул Киллиана к реальности.
Девушка нервно пошла в спальню. Киллиан сделал шаг назад, чтобы получше спрятаться в темной комнате. На долю секунды он успел увидеть Клару, которая пролетела мимо с опущенной головой, проскользнула слишком быстро, чтобы он успел изучить выражение ее лица. Она громко хлопнула дверью. «Свищ начинает причинять боль», — подумал Киллиан. В доме воцарилась тишина. Никто из троих не шевелился. В 23:40, после двух часов мертвенной тишины, Киллиан понял, что Клара еще не спит. Из спальни доносился тонкий, прерывистый, едва слышный звук. Она плакала. Это был тихий, но безутешный плач, и его услышал не только Киллиан. Марк, все еще находившийся в гостиной, встал и сделал пару шагов по направлению к коридору, остановился и прислушался, а потом тихонько подошел к закрытой двери спальни и позвал: