У миссис Норман не было слов, чтобы ответить ему. Она смотрела на консьержа, пытаясь понять причину такой жестокой прямоты.

— И самое плохое, что может случиться с вами, — это вовсе не потеря Элвиса или какой-нибудь из ваших жалких тварей… Если так, то у вас хотя бы будет повод, чтобы плакать. Самое ужасное, что собаки будут жить долго, и каждый раз, когда вы будете рыдать в своем доме-музее, вы будете понимать, что просто жалеете саму себя. Эти старые и больные собаки — всего лишь ваше отражение. Каждый день, глядя на них, вы видите саму себя.

Старушка наконец-то закрыла рот и прижала обе руки к груди, словно придерживая одежду.

— Наверное, не стоило этого говорить… — продолжал Киллиан, — очень уж вы хорошая и добрая… — И он весело добавил: — Уверен, что мне понравится!

Миссис Норман уже не понимала, что происходит:

— Что?

— Ваш пирог. Уверен, что он очень вкусный. — И Киллиан потянулся к загривку Элвиса, который не переставал подпрыгивать. — Хорошего дня всем вам!

Киллиан выпрямился, развернулся и пошел вниз по улице. Он не оглядывался, чтобы посмотреть на состояние старушки. В этом не было ни малейшей необходимости.

Просматривая в газете объявления о работе, он с удовольствием пил кофе. Похоже, после скандального увольнения из дома в Верхнем Исте у него могут возникнуть проблемы с трудоустройством. Ему не то что не дадут рекомендательного письма, а даже наоборот… С учетом состояния рынка труда без рекомендаций хорошего места не найти. Это плохо. Но можно снова устроиться санитаром. Парамедиков, да еще и низкооплачиваемых, вечно не хватает. А вообще, честно говоря, ему было бы интересно попробовать что-то новое. В любом случае, он не спешил и особо не беспокоился о будущем, потому что его будущее обычно не продолжалось более суток.

Радость от успеха с Кларой, пожалуй, позволит ему жить дней шесть. Может быть, даже десять. Будущее в любом случае не представлялось слишком долгим, и денег ему тоже нужно было немного, меньше чем на две недели. В случае чего, он попросит у матери — для этого она и нужна.

Наконец, листая страницы с городской хроникой, он наткнулся на статью, название которой моментально привлекло внимание. Речь шла о профсоюзе вахтеров, который был уже на грани войны с собственниками зданий. Он сразу вспомнил про соседа-зануду, который вечно жаловался. В статье говорилось, что профсоюз планирует устроить забастовку, в результате которой работать откажутся примерно тридцать тысяч консьержей, служащих в Большом Яблоке. Причиной конфликта был отказ в повышении зарплаты при обновлении договора. Собственники не хотели платить больше, ссылаясь на финансовый кризис. Естественно, консьержей не устраивало такое положение дел. Предстояла серьезная забастовка, как в 1991 году, когда акция протеста продлилась две недели. Киллиана все эти вещи никогда не волновали. Его зарплата, сорок пять тысяч долларов в год до вычета налогов, казалась ему более чем достаточной. Однако сегодня настроение было таким хорошим, что он даже подумал, что забастовка может подарить ему возможность вернуться к работе. Почему нет? Пусть забастовка и потенциальное возвращение будут еще одним мотивом, чтобы продолжать жить. Честно говоря, ему и не хотелось снова работать в этом доме, но было приятно представлять себе лицо этого идиота из квартиры 10Б, когда он поймет, что Киллиан вернулся, и вернулся на неограниченное время. Да уж, от такого подарка он бы не отказался. Он записал в воображаемый блокнот, что надо бы заглянуть в профсоюз и разузнать что и как.