Туго связанные ноги затекли. Он перевернулся, но сделал всего один оборот, после чего цепь на щиколотке натянулась, наручник, кандалы, или что там такое, врезались в тело, и Том вскрикнул от боли.

«Думай, — приказал он себе. — Думай!»

Стена и пол рядом с ним гладкие; надо бы раздобыть что-то острое, перерезать веревки. Под рукой нет ничего, черт возьми, черт возьми, черт возьми, ничего!

— Слышишь меня, мать твою, недотепа, дурак, неудачник!

Глаза наполнились слезами.

«Ох, милая моя Келли. Не надо. Я очень тебя люблю».

Чего хочет жирный ублюдок? Кто он такой, черт возьми? Как с ним сговориться? Хотя глубоко в душе Том знал, кто такой этот тип и зачем они здесь.

Когда мысли прояснились, страх еще больше усилился. Недавно ночью он забросил детишек к родителям Келли. Мать вполне крепкая; отец, бедняга, абсолютно беспомощный. Неужели толстяк собирается детей тоже похитить? Вдруг он или его громилы явятся в отсутствие матери Келли?

Том снова в отчаянии перекатился, цепь натянулась. Он дернулся, превозмогая боль. Задержав дыхание, дергался, дергался, дергался.

Цепь не поддавалась.

Он немного полежал неподвижно. И тут у него возникла идея.

Одновременно снова открылся светлый прямоугольник двери вдалеке. Вошли двое, оба с фонарями. Пульс участился, горло перехватило. Том напрягся, приготовился к бою любым возможным способом.

Один направился к Келли, другой к нему. Келли молчала. В следующую секунду его ослепил луч, словно глаза залило ртутью. Потом свет ушел в сторону, высветив на полу бумажный стаканчик с водой и батон.

— Ешь тебе, — сказал на ломаном английском грубый голос.

На неопытный слух Тома, акцент был восточноевропейский.

— Мне нужно помочиться, — выдавил Том.

— Давай дуй в портки, как все! — крикнула Келли.

— Тебе не мочиться! — ответил мужчина.

— Мне надо выйти, — взмолился Том. — Пожалуйста, отведите меня в туалет!

Мужчина был высоким, тощим, лет тридцати; одет в черное, с суровым лицом, с короткой модной стрижкой. Теперь удалось разглядеть его черты, но, что еще важнее, рассмотреть, что находится у него за спиной.

Ближайший ряд химических баков.

— Ешь, — повторил мужчина, удаляясь вместе с компаньоном.

Через несколько секунд они вышли, прямоугольник света погас. Том с Келли вновь остались в полной темноте.

— Милая, — окликнул он.

Молчание.

— Детка, послушай, пожалуйста.

— Почему они не принесли мне выпить? — захныкала Келли.

— Принесли воду.

— Я вовсе не о том, черт возьми.

Интересно, задумался Том, давно она пьет? Долго ли он этого не замечал?

— Как же я буду пить со связанными руками? Может быть, объяснишь, умный муж?

Том медленно повернул голову к воде и хлебу, ткнулся носом в стаканчик, молча проклял постыдное положение, в которое его поставили. Осторожно обхватил край стакана губами, отчаянно стараясь не пролить ни одной драгоценной капли, наконец вцепился зубами, наклонил стакан, жадно выпил.

Потом, как слепое ночное животное, водил носом, пока не добрался до хлеба. Аппетита не было, но Том заставил себя откусить кусок. С трудом прожевал, проглотил. И еще один кусочек.