Николь избегала Кили в течение трех недель, затем напросилась на обед.

— Ты не поверишь — у меня не назначено ни одного свидания на субботний вечер. Приду к тебе на обед. Приготовь запеканку из спагетти с этим восхитительным жирным сыром.

Кили рассмеялась:

— Чего не люблю, так это застенчивых гостей. Чего еще тебе хотелось бы?

— Ту слоеную шоколадную штучку со сливочным сыром и орехами пекан.

— Что еще? — сухо осведомилась Кили.

— Французские булочки.

— Что-нибудь еще?

— Нет, — небрежно бросила Николь. — Вино я сама принесу.

Что она и сделала. В семь часов вечера того же дня Кили в джинсах и хлопчатобумажном спортивном свитере открыла дверь столь же небрежно одетой Николь, несшей в обеих руках по бутылке вина.

— Это будет нечто! Я намерена наесться до потери сознания. Если у девушки не назначено свидание на субботний вечер, у нее может быть только одно утешение — послать к черту свою диету. К тому же меня вчера вырвало, и я весь день не могла проглотить ни кусочка. Так что я заслуживаю пир.

— Надеюсь, ничего серьезного или заразного, — заметила Кили, провожая Николь в кухню.

— Думаю, нет. Наверное, просто один из тех вирусов, которые проходят за двадцать четыре часа.

— Но на всякий случай не дыши в мою тарелку.

— Ты просто подготовь ее и… — Она оборвала фразу, не договорив, так как в дверь позвонили. — Черт! Кто бы это мог быть? Я чертовски отвратительно выгляжу и не хочу, чтобы кто-нибудь меня видел.

— Не знаю, кто это может быть, — заметила Кили. — Я больше никого не приглашала.

— Кто бы то ни был, я избавлюсь от него. Не намерена ни с кем делиться этой вкуснятиной.

Николь выскочила за дверь, а Кили отвлеклась на кипящие спагетти и повернулась только тогда, когда Николь окликнула ее каким-то непривычным для себе приглушенным голосом:

— Кили, там к тебе какой-то мужчина, солдат. — Ее голубые глаза смотрели с недоумением.

— Солдат? — пронзительно переспросила Кили и уронила деревянную ложку на столешницу.

Николь кивнула.

Пройдя мимо нее, Кили вытерла руки о посудное полотенце и прошла в гостиную. Солдат стоял и нервно вертел в руках фуражку. Он был худой, бледный, а желтоватым цветом лица напоминал человека, перенесшего недавно тяжелую болезнь. Его руки и ноги казались слишком большими на фоне худющего тела. Уши выглядели также ненормально большими под коротко, по-военному, остриженными волосами. Ему было около тридцати, хотя морщинки, пролегавшие в уголках рта, могли принадлежать значительно более старому человеку.

— Я Кили Престон Уилльямз, — представилась она. — Вы хотели видеть меня?

— Да, миссис Уилльямз. Я лейтенант Джин Кокс.

Произнесенное имя прозвучало слово удар, она, пошатываясь, отступила на шаг-другой и схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. В ушах так громко зазвенело, что она едва расслышала, как тяжело сочувственно вздохнула Николь. Не принимая от нее помощи, Кили попыталась взять себя в руки.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — хрипло сказала она.

Солдата явно огорчило, что его приход вызвал столь сильную реакцию. Все краски покинули лицо Кили, а губы приобрели какой-то синеватый оттенок. Он сел, а Кили буквально упала на стул и наклонилась вперед.