– Боже мой, да разве я говорю, что он плохой? Просто туповатый, интереса к науке нет, а следовательно, нет и энтузиазма. Знаете, я себя помню в его годы – да я вообще с работы уходил только ради того, чтобы оказаться в библиотеке. Землю рыл, а между тем мне никто не позволял разрабатывать столь интересные темы. Ну как это? – Башмачников развел руками. – У тебя, можно сказать, эксперимент в ходу, а ты плюнул и уехал. Да я бы на его месте со следователя не слезал, и не только из научного интереса. Мы, знаете ли, были так воспитаны, что считали помощь в изобличении преступника своим гражданским долгом.

– Рада это слышать, – процедила Гортензия Андреевна.

– А этот ваш любимый Витя всех взбутетенил и уехал! Прокукарекал, а там хоть не рассветай, очень современное поведение, молодежное, – горячился Башмачников, – не хочешь выкладываться на всю катушку – да ради бога, кто заставляет? Возьми себе стандартную темку и сиди, обсасывай потихонечку, любую ересь напиши, главное, чтобы соответствовала требованиям ВАК, и дело в шляпе. Так нет, замахнулся на амбициозный и новаторский проект, меня воодушевил, вас вовлек в свою орбиту, а как дошло до настоящей работы, он подхватился и уехал.

Ирина растерялась:

– Но я так поняла, что это была ваша идея…

– Ах, что вы, Ирина Андреевна! – рассмеялся Михаил Семенович. – Я пожилой человек, состоявшийся в профессии, мне эти революционные замыслы совершенно не сдались. У меня и так репутация инакомыслящего…

– И она вполне заслуженна, – не удержалась от шпильки Гортензия Андреевна.

– В общем, лично мне это все новаторство было совершенно ни к чему, но я вспомнил себя молодого и решил поддержать дерзкого юношу, а там уж не заметил, как увлекся.

– Неужели Витя сам выбрал такую острую, неоднозначную и рискованную тему?

– Совершенно так. Возможно, дамы, у вас создалось обратное впечатление, потому что я, грешен, всячески поддерживал его. Мне казалось, что вы скорее согласитесь на сотрудничество, если будете думать, что инициатива исходит от состоявшегося ученого, а не от человека, который три года профессионально деградировал на подводной лодке.

Ирина улыбнулась. Вероятно, Витя метит не в научные работники, а в большие начальники, вот и выбрал такую тему, с которой можно засветиться не только в научных кругах, но и в высоких кабинетах. И, как будущий руководитель, заранее тренируется делегировать полномочия, что, надо признать, у него получается неплохо. Михаил Семенович проникся, они с Гортензией Андреевной тоже не сидят сложа руки – если так пойдет, то Зейда с каникул на готовенькое вернется.

Выпив еще чайку, Башмачников откланялся, напоследок заметив, что, будь он следователем, начал бы поиски этого таинственного препарата. Запросил бы у фармакологов – ведь веществ, следы которых невозможно определить в человеческом организме, очень немного. Настолько немного, что лично он навскидку не помнит ни одного. Но он больше психотерапевт, а не психиатр, и лекарственные препараты знает не слишком глубоко.

Главное, что препарат этот совершенно точно редкий, наверняка находится на строгом учете, и можно попробовать вычислить маньяка в кругу людей, имеющих к нему доступ.