Домой. Я подумала про Шервуд-роуд, про квартирку Карен, про близнецов, про возвращение к нормальной жизни.

— Я без Жука никуда не поеду.

— Да почему же, Джем? Ты и так вон сколько натерпелась! Давай теперь я о тебе позабочусь. А ты передохнешь.

— Я остаюсь здесь.

Она нахмурилась:

— Вряд ли это получится, Джем. В таких местах не живут.

— Прекрасно получится, и я остаюсь здесь. Остаюсь, пока мне не вернут Жука. Вы меня не увезете. Не заставите.

Она между делом успела положить руку мне на плечо.

— Никто не собирается тебя никуда увозить против твоей воли. Я тебя просто прошу — просто прошу, Джем, — поехать домой.

Я стряхнула руку. Лицо ее болезненно сморщилось.

— Я никуда не поеду, Карен. Я останусь здесь.

Она вздохнула, покачала головой:

— Не такая уж ты бездушная, Джем. Когда-нибудь ты это поймешь. И в этот день я буду с тобой рядом.

Она подняла с пола свою сумку и пошла наружу, к остальным. Я не слышала, о чем они там переговариваются, да мне, по сути, было наплевать. Могут говорить обо мне что угодно. Саймон, сам того не ведая, подарил мне очень ценную вещь, очень мощное оружие, единственную пулю, с помощью которой я могу себя защитить, — слово «убежище».

Тут они вернулись — Карен, Имоджен (соцработница), Саймон и настоятель.

— Оставить тебя тут одну мы не можем, — сказал настоятель устало.

— Да почему?

— Ты несовершеннолетняя. Так не положено.

— Я много дней провела одна.

— Давай говорить здраво, Джем, — вмешалась Карен.

— Я никуда не пойду. Прекрасно могу поспать здесь. Это всяко безопаснее, чем на улице.

Они переглянулись.

— Мне нужно домой, — сказала Карен. — Я попросила соседку приглядеть за малышами, но… Ладно, давайте я позвоню туда, спрошу, сможет ли она переночевать с ними.

Карен посмотрела на Саймона, на настоятеля. Тот кивнул:

— Если вы сможете остаться, Карен, мы соорудим вам какие-нибудь постели.

Карен позвонила в пару мест, опять пошли какие-то шушуканья. Поганая привычка взрослых — говорить так, будто меня рядом нет. Настоятель понес какую-то ахинею о том, что я могу попортить их церковь, но Карен остановила его:

— Я буду с ней. И я за нее ручаюсь. И я вам говорю, в глубине души она хорошая девочка. Да, в школе у нее были неприятности, но мне кажется, ее просто спровоцировали. Здесь она ничего не тронет.

Я сидела молча, щупая складку кожи на большом пальце. Потом подняла глаза, Карен поймала мой взгляд. Она смотрела спокойно, но я знала: обе мы думаем о моей комнате в ее доме, которую я за день до ухода разнесла вдребезги.

Тут явилась жена настоятеля Энн с парочкой одеял и подушками, они с Карен постелили на полу на двоих. Энн принесла еды: какие-то пакетики и свертки; их она положила на стол.

После этого настоятель, Саймон и Энн стали прощаться. Саймон втолковывал Карен какие-то хозяйственные мелочи, и я ненадолго отключилась. А когда снова прислушалась, оказалось, что он говорит, понизив голос, но я все равно расслышала.

— Если что случится, — говорил он, — если возникнет такая необходимость, в ризнице есть запасной комплект ключей. В ящике стола. К ключу от боковой двери привязана желтая ленточка.