Двери лифта открылись, и через пару секунд мы уже вышли на улицу. У здания стояла полицейская машина, из которой как раз выходили двое мужчин. Они поговорили с парамедиками, пока каталку Дарлин поднимали в «Скорую». Я протянул Зельде руку, чтобы помочь ей залезть внутрь, но Хулио нас остановил.

– С ней может поехать только один человек.

Зельда обхватила себя за плечи, пытаясь защититься от холода. Все изящные черты ее лица до единой были пропитаны тревогой.

– Езжай ты, – сказала она. – Езжай с ней. Я попробую помочь чем-нибудь здесь, а потом встречусь с вами в больнице. Я видела, как Дарлин разговаривала с какими-то двумя парнями. Может, это они продали ей наркотики? Или вдруг они что-то знают?

– Я отправлю тебе сообщение из больницы.

Мы обменялись еще одним взглядом, и дверь «Скорой» закрылась, разделяя нас. После укола состояние Дарлин стабилизировалось, и теперь парамедики узнавали у меня ее личную информацию – полное имя, контактные данные родственников и опыт употребления наркотиков. Я чувствовал себя предателем, но рассказал все, что смог – в этой ситуации я не мог ни лгать, ни что-то утаивать. Сотрудники службы пробации все равно обо всем узнают и либо продлят ей период условно-досрочного освобождения, либо усилят ограничения.

Либо посадят ее в тюрьму.

Я сжал ее руку.

Дарлин нельзя было за решетку. Она и так едва пережила свой последний срок длиной в восемнадцать месяцев в тюрьме «Бедфорд Хиллз». Последний год она изо всех сил старалась ничего не принимать, и все это разрушилось за одну ночь.

Чертов придурок Кайл…

Он не был виноват, но это не мешало мне желать ему всего плохого. А еще я жалел, что инспектором Дарлин был не Рой. Ее инспектор был строгим козлом, которого не волновало, выживет она или умрет – только бы делала то, что он сказал.

Я подумал, что Рою все равно стоит позвонить. Спросить совета или узнать, может ли он как-то помочь Дарлин – например, устроить ее в реабилитационный центр получше или что-нибудь в этом духе. Я ощупал задний карман: там лежал бумажник, но телефона не было. Ну конечно. Я оставил его в куртке, которая лежала сейчас в лофте.

Черт.

«Скорая» остановилась у Пресвитерианской больницы Нью-Йорка. Мы быстро прошли в реанимационное отделение, после чего Дарлин завезли в отсек, отгороженный шторкой. Хулио указал мне на стулья, стоявшие в ряд у стены, и я уселся на один из них.

И начал ждать.

Наконец из-за занавески вышел доктор – мужчина с лысеющей головой и добрыми глазами.

– Состояние вашей подруги нормализовалось, но ей нужны покой и медицинское наблюдение. Сегодня вы больше ничем не сможете ей помочь.

Я хотел сказать, что я не сделал ничего, чтобы ей помочь. Она оступилась и упала, но меня не было рядом, чтобы ее подхватить.

Ко мне подошла медсестра и, положив ладонь на мое плечо, сказала:

– Идите домой, поспите. Часы посещения начинаются с восьми утра. Возвращайтесь к этому времени и тогда сможете увидеть свою подругу.

Я позволил ей увести меня прочь от отгороженных шторами отсеков и воспользовался телефоном на сестринском посту, чтобы вызвать Убер. Я попытался вспомнить номер Зельды, но не смог, поэтому позвонил на свой телефон, надеясь, что он у нее. Звонок перевелся на голосовую почту. Я оставил короткое сообщение и, положив трубку, принялся ждать такси.