– Есть, – выдохнул я. – Я его чувствую.

– Я тоже. Она дышит.

– Мужик, что она приняла? – спросил я. – Кто дал ей дурь?

Уэс только покачал головой. Через дверной проем на нас глазели люди.

– Что будем делать? – Судя по его голосу, он был на грани паники. – Я не знаю, что делать. Знаю только то, что видел в «Криминальном чтиве».

– Давай вытащим ее отсюда, – резко сказал я.

Поднимем с пола и унесем из чертова туалета.

Мы вынесли Дарлин из туалета и опустили на ковер в коридоре. Я сел рядом и положил ее голову к себе на колени, а потом вытер ей лицо рукавом свитера миссис Сантино. Ее губы потрескались и чуть-чуть посинели. От ее едва заметного дыхания пахло чем-то, напоминающим уксус. Потом она застонала и открыла глаза. Ее зрачки сузились настолько, что превратились в крошечные черные точки.

Что именно она приняла? Я не мог знать наверняка. Дарлин никогда не отдавала предпочтение одному наркотику. Она пробовала много чего. Слишком много.

– Дарлин, – позвал ее я, пытаясь пробиться сквозь туман, окутавший ее сознание, и легонько хлопнул ее по щеке. – Дарлин, давай же. Очнись.

Ее голова повернулась на мой голос.

– Бэкс.

– Я тут, милая.

Ее голос страшно хрипел.

– Я не могу ни за что… удержаться. Я пытаюсь. Пытаюсь, как могу…

– Шш, все будет хорошо.

Зельда опустилась на колени рядом со мной и протянула мокрую тряпку. Я откинул волосы Дарлин и осторожно вытер ее лицо.

– «Скорая» подъезжает, – крикнул кто-то.

Дарлин уронила голову на грудь. Она то приходила в себя, то снова теряла сознание, тихонько плача в промежутках.

Наконец в коридор вбежали парамедики и заставили всех отойти от Дарлин. Один посветил ей в глаза маленьким фонариком и заговорил громким, ясным голосом. Он сказал, что его зовут Хулио и спросил у Дарлин, что она приняла. Но она уже снова отключилась.

– Кто-нибудь знает? – обратился Хулио ко всем стоявшим рядом.

– Нет, – ответил Уэс. – Мы нашли ее здесь. Мы не знаем, что именно она приняла, как много и кто это ей дал.

– Похоже на какой-то порошок, – сказал второй парамедик, дотрагиваясь затянутым в перчатку пальцем до тонкой струйки желтовато-белой пены, вытекавшей из ее носа. – Когда его вдыхаешь, легко переборщить.

Он выпустил руки Дарлин. Они упали ей на колени и остались лежать так, ладонями к потолку. У меня дрожали ноги. Мы с Зельдой стояли рядом и наблюдали, как парамедики делают Дарлин укол. Ее дыхание немного выровнялось, а к щекам начала приливать краска. Потом они переложили ее на каталку и увезли прочь.

Я шел рядом, держа Дарлин за руку. Когда мы заходили в служебный лифт, я увидел Зельду и протянул ей свободную ладонь. Ее пальцы переплелись с моими и крепко сжались.

– Она наркоманка? – спросил Хулио.

– Бывшая, – сказал я и взглянул на Дарлин. На ее рот была натянута кислородная маска, а по щекам, словно черные слезы, тянулись разводы от потекшего макияжа. – Но, кажется, у нее рецидив.

– С ней все будет хорошо? – слабым голосом спросила Зельда.

– Она в стабильном состоянии, – сказал Хулио. – Жизненные показатели в норме. Теперь нужно, чтобы ее осмотрели врачи в реанимационном отделении.