Хилари вздохнула.

– Одного из них Кэтрин назвала Бруно.

– Я так и поняла, – сказала миссис Янси, – когда он начал присылать чеки.

– А как назвали другого?

– Не имею ни малейшего понятия. Когда Кэтрин уезжала от меня, они еще не получили никаких имен.

– А как же метрики?

– Не было никаких метрик.

– Как же это может быть?

– Детей не стали регистрировать.

– Но по закону… – начал Тони.

– Кэтрин упорно отказывалась их регистрировать. А уж если ей чего-то сильно хотелось, она не скупилась.

– И врач не вмешался?

– Он получил тысячу баксов за помощь при родах и чтобы держал язык за зубами. Тогда тысяча долларов весила побольше, чем сейчас.

– Оба мальчика родились здоровыми? – полюбопытствовал Джошуа.

– Нет, довольно хиленькими. Кожа да кости. Возможно, из-за того, что Кэтрин много месяцев просидела на диете. Да еще эти обручи. Но орали они ничуть не хуже других младенцев. А уж аппетит у них был – вы не можете себе представить! Так что, я думаю, они были вполне здоровыми, только уж больно крохотными.

– Как долго Кэтрин оставалась у вас? – поинтересовалась Хилари.

– Примерно две недели. Ей нужно было отдохнуть, окрепнуть. И дать детям нарастить мясца на косточках.

– Покидая ваше… заведение… она унесла с собой обоих младенцев?

– Само собой. У меня был дом терпимости, а не ясли. Я была счастлива от них отделаться.

– Вы знали, что она привезла в Санта-Елену только одного малыша? – выпытывала Хилари.

– Догадывалась, что таковы ее намерения.

Джошуа перехватил инициативу:

– Она не сказала вам, как собирается поступить со вторым мальчиком?

– Кажется, хотела отдать его на усыновление.

– «Кажется»? – взорвался адвокат. – Неужели вам было совершенно все равно, что станется с двумя беспомощными крошками в руках невменяемой матери?

– Она оклемалась.

– Дерьмо собачье!

– Встреть вы ее на улице, ни за что бы не подумали, что с ней что-нибудь не так.

– Но за благополучным фасадом…

– Она была их мать, – веско заявила миссис Янси, – и не собиралась причинять им зло.

– Откуда такая уверенность? – усомнился Джошуа.

– Да, я была уверена. Я всегда с огромным уважением относилась к чувствам матери. Материнская любовь творит чудеса.

Джошуа снова едва удержался, чтобы не залепить ей оплеуху.

В разговор вступил Тони:

– Кэтрин могла отдать его в какую-нибудь семью.

– И это предоставляет широкое поле для самых мрачных предположений, – буркнул Джошуа.

– Ей-богу, вы меня удивляете! – Рита Янси покачала головой и снова почесала кошке грудку. – Все-то вам мерещатся разные ужасы. Сроду не видела таких безнадежных пессимистов. Неужели вам не приходило в голову, что она могла просто подбросить ребенка – положить на какое-нибудь крыльцо, скажем, церкви или сиротского приюта? Его бы сразу заметили и позаботились о нем. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что его подобрала какая-нибудь молодая пара и он вырос в прекрасном доме, усыновленный замечательными людьми, которые дали ему родительскую любовь и хорошее воспитание. И вообще – все на свете!

Если Рита Янси и знала что-либо сверх того, что уже сообщила о судьбе близнецов, то она оставила это при себе. Тони понял: больше из нее ничего не вытянешь, даже если его спутники придерживались противоположного мнения. Оба они – Хилари и Джошуа – кипели негодованием. Попытайся они открыть рот, на Риту Янси обрушился бы такой поток гневных и резких слов, что она, несомненно, оскорбилась бы и выставила их за дверь.