Ее, кажется, даже не интересовало, кто спрашивает ее сожителя.

– Извините, пожалуйста, а Магомед Гасанович к нему не заходил?

Последовала непродолжительная пауза. Потом короткий ответ:

– Заходил.

– Они сейчас не вместе?

Снова пауза. Даже на расстоянии я ощутил настороженность женщины.

– Извините, а кто это спрашивает?

– Понимаете, мы с напарником приехали по приглашению Магомеда Гасановича. Он должен был нас встретить, но почему-то не встретил. У нас в Москве никаких других координат нет, кроме номера Джалала. Не знаем, куда и податься.

– Это не номер Джалала, – резко возразила Маргарита Валентиновна. – Это мой номер. А Джалал, если не хочет со мной считаться, может…

– Извините, – сказал я примирительно, и это на нее подействовало. – Мы просто не знаем, где искать Абдуллаева. Как-то не обговаривали такой вариант, что он может не встретить… Запишите на всякий случай мой номер. Если Джалал или Магомед Гасанович появятся, пусть позвонят.

– Говорите, – Николишина уже стала совсем мирной.

Я звонил ей на городской телефон, у которого не было определителя номера, и потому номер Александра Селиванова пришлось назвать по памяти. Но она меня не подвела.

– Вас как зовут? – спросила женщина.

– Александр. Саша Селиванов. А со мной Володя Крутояров. Мы одним поездом приехали. Не забудьте, пожалуйста.

– Я записала. Не забуду, – пообещала она.

На этом разговор закончился. Слушали его все, в том числе и генерал, который одновременно что-то писал на листке бумаги. Убрав трубку, я вместе со всеми дожидался, когда генерал закончит. Но долго ждать не пришлось. Николай Владимирович поднял глаза и поочередно оглядел каждого.

– Я тут решил поменять профессию. Как та рубрика у журналистов называется – «Репортер меняет профессию»? А у меня «Генерал меняет профессию» – и становится репортером. Расписал с отдельными акцентами сегодняшнее происшествие на перроне. Только господин Абдуллаев у меня получился не пассажиром, а встречающим. Дальше все почти правда. Только – правда в глазах не знающих сути. А репортеру и не положено знать сути. Они никогда ее не знают, однако пишут.

Никто не спросил Лукьянова, репортером какого издания он решил стать. Мы заранее обговорили, что подготовим текст для размещения на интернет-сайте новостей, куда у генерала есть доступ. Он взял эту работу на себя – наверное, чувствовал тягу к перу. Наверное, и тогда, когда готовилось первое покушение на меня, текст для интернет-сайта от имени моего бывшего солдата, якобы узнавшего меня на видеозаписи, готовил он же. И хорошо сработал, надо сказать.

Сам Николай Владимирович читать текст вслух не стал, а просить его сделать это было бы нарушением субординации. Просто мы приняли как должное, что генерал сам выполнил часть общей работы, и никто не выразил сомнения в том, что работа эта может быть сделана не так, как нужно.

– Воскобойников… – напомнил я. – Его не сменили. Боюсь, что он уснул. Надо разбудить. Пусть внимательно следит за всеми звонками Николишиной.

– Ему звонили, обещали сменить вечером, – сказал генерал. – Его должен был менять какой-то Василий Лукич; не знаю, кто это такой…