Я перевела взгляд на мужские руки, лежавшие на руле. Вспомнила, как они крепко держали меня, зависшую между небом и землей на ливневке… Теплые, большие, сильные…

Захотелось, чтобы именно эти руки украли меня. Украли у долгого дня, у короткой ночи, у моих глупых мыслей и страхов. Подхватили, унесли туда, где есть счастье.

Горячие, чуть шершавые пальцы коснулись моей скулы. Послышался щелчок расстегивающегося ремня безопасности, и Феликс наклонился ко мне. И то ли почудилось, то ли послышалось обреченное: «К черту все принципы…»

Его руки коснулись моих рук. Его губы коснулись моих губ. Переплелись наши пальцы, желания, чувства. Бывают поцелуи до исступления, бывают холодные как лед, порою даже похожие на оскорбления. А наш… Мы будто сорвались в полет. Подхваченные ночным ветром, унеслись в черноту небес. Туда, где звезды перешептываются с луной.

Губы едва касались губ, кожи, скользили вдоль моей шеи, рождая сладкую дрожь. Вздох. Шелест ткани. И я растворилась. Утонула. В его шепоте, прикосновениях, дыхании… Желании, что теперь струилось и по моим венам. Страсть. Ожидание. Ответ. Ожоги на коже от поцелуев. И острая необходимость быть ближе, ощутить больше.

И крик на весь двор:

– Итить! Теперь они в машине посреди двора непотребствами занимаются!

Генриховна… Ну куда ж без нее. Похоже, после недавнего феерического успеха она решила взять под контроль не только рождаемость в нашем дворе, но и любые романтические порывы.

– Она всегда такая… бдительная? – прямо в мои губы усмехнулся Феликс.

Я сглотнула, внезапно ощутив, как высоко задралась моя юбка. И почти расстегнулась блузка, и… И вообще я совсем не заметила, как начала готовиться ко сну, хотя кровати в окрестностях не пробегало.

– Генриховна? Да, – шепнула я, касаясь губами улыбающегося рта Феликса. – А еще у нее есть полевой бинокль. А где-то в комоде, поговаривают, и снайперский прицел. Не зря же она всю жизнь на заводе оптики работала. А делали там не только микроскопы.

Я аккуратно начала застегивать пуговички и приводить себя в порядок. Видя это, Феликс отстранился. Прикрыл глаза, несколько раз шумно вдохнув и выдохнув.

– Извиняться не буду, – хрипло предупредил он. Кто бы сомневался. – Хотел, чтобы перед сном ты думала не об издержках адвокатской профессии и сумасшедших. Но, кажется, слегка увлекся.

Слегка? Мягко сказано. Да я в этой машине едва не оставила не только мозги, но и планы сохранить сугубо деловые отношения.

– Мы оба… увлеклись, – старательно выговорила я. – Спасибо, что подвез. До завтра.

– До сегодня, – поправил Феликс. Часы показывали два ночи. – В девять утра жду в офисе.

У-у-у изверг. Я представила, как главбух отчитывает Феликса: «Сверхурочных на вас не напасешься!» Видение было настолько бредовым, что я невольно улыбнулась.

Генриховна вещала с балкона что-то про нравы. Но без огонька и задора, позевывая в кулак. Видимо, просто чтобы навык не растерять.

Я же юркнула в подъезд и быстро взлетела по лестнице. А когда оказалась на темной кухне, уже традиционно всмотрелась сквозь плотный тюль. Машина все еще стояла под окнами.