отправилась в Нью-Йорк, к музею, и устроила пикет протеста против того, что, как они считали, было осквернением могил их предков. Выставку без шума прикрыли, а мумии вынесли из зала. После этого помещение пустовало в течение нескольких десятилетий, пока два года назад один расчетливый сотрудник не сообразил, что это место идеально подходит для высококлассного ресторана, обслуживающего меценатов, сотрудников музея, кураторов и их важных гостей. Ресторан назвали «Чако», сохранив в нем очаровательные старинные фрески с рисунками, напоминавшими о древних жилищах Анасази, но, разумеется, теперь здесь не было и намека на мумифицированные останки. Одну кирпичную перегородку, имитировавшую глухую стену, снесли, открыв взгляду огромные окна с видом на аллеи музея, освещенные сейчас яркими лучами солнца.

Марго с удовольствием посмотрела в окна.

Прямо перед ней из-за стола поднялся лейтенант Винсент д’Агоста. Он выглядел почти так же, как в день их последней встречи — немного похудел, улучшил физическую форму, но волосы его заметно поредели. Его облик пробудил в ее душе странную смесь признательности и меланхолии.

— Марго! — воскликнул он, когда их рукопожатие переросло в немного неловкое объятие. — Я так рад вас видеть.

— Взаимно.

— Выглядите потрясающе. Я очень рад, что вы смогли так быстро найти время встретиться со мной.

Они устроились за столиком. Д’Агоста позвонил ей накануне с неожиданным предложением увидеться где-нибудь в музее. Встретиться в «Чако» было ее идеей.

Д’Агоста огляделся вокруг.

— Здесь все так изменилось с момента нашей первой встречи. Сколько лет прошло?

— С тех убийств в музее? — Марго задумчиво нахмурилась. — Одиннадцать лет. Нет. Двенадцать.

— Даже не верится.

Официант принес меню, на обложке которого был изображен силуэт Кокопелли[58]. Д’Агоста заказал холодный чай, и Марго поддержала его выбор.

— Итак. Чем вы занимались все это время?

— Я теперь работаю в некоммерческой медицинской организации в Ист-Сайде. В институте Пирсона.

— Вот как. И… что вы там делаете?

— Работаю этнофармакологом. Исследую растения коренных народов Америки на предмет их потенциальных лекарственных свойств.

— Звучит интригующе.

— Так и есть.

— Все еще преподаете?

— Боюсь, что к преподаванию я перегорела. У меня есть возможность помочь тысячам людей там, где я работаю сейчас. Тысячам, а не одному классу.

Д’Агоста снова поднял меню и изучил его.

— И как успехи? Нашли какое-нибудь чудо-лекарство?

— Самым многообещающим проектом, над которым я работала, было изучение состава коры сейбы[59], которая может помочь при эпилепсии и болезни Паркинсона. Майя с помощью этой коры лечили у стариков деменцию. Проблема заключается в том, что разработка новых препаратов занимает целую вечность.

Вернулся официант, и они сделали новый заказ.

Д’Агоста внимательно посмотрел на Марго.

— По телефону вы упомянули, что регулярно посещаете музей.

— По крайней мере, раза два-три в месяц.

— Зачем, если не секрет?

— Как это ни печально, естественная среда обитания тех растений, что я изучаю, превращается в болота, выгорает или уничтожается с ужасающей скоростью. Одному Богу известно, сколько потенциальных лекарств от рака уже исчезло с лица земли. В музее собрана самая большая и уникальная этноботаническая коллекция в мире. Конечно же, ее собирали не для меня — местные сотрудники просто коллекционировали лекарства и чудодейственные противоядия разных племен из самых разнообразных уголков мира. Так сложилось, что местные ботанические богатства идеально подходят для моих исследований. В коллекциях музея есть растения, которые уже не встречаются в природе, — она замолчала, напоминая себе, что далеко не каждый собеседник разделяет ее страсть к работе.