Интересно, а в Москве — реке могут водиться какие— нибудь аспиды доисторические, ихтиозавры, змеи морские, чудища лох — несские?..

Радужные пленки воспоминаний и ассоциаций поплыли дальше, по течению, растворились в мозгу.

Стоп!

А для чего он все это задумал?

Задумал и — сделал?

Для чего?

Взял сигарету, закурил, пожевал фильтр, сплюнул на пол.

А действительно — для чего же?

Затушил окурок, выключил телевизор — на сегодня это все новости, больше, как он понял, уже не будет.

Для кого?

Ясно — для себя: где — то в самом сокровенном закутке мозга есть комната, шикарная такая комната, запретная для всех, и сидит там, свернувшись клубком, это самое эго, и, чтобы поддерживать его, он должен периодически носить в комнату что — нибудь такое… Кормежку, как носят питонам живых кроликов.

Для кого — ясно.

А для чего?

Стоп, стоп…

Что сделал?

Убил.

Правильно, а кого?

Если без персоналиев — то просто всем известного человека.

Своего Цезаря.

Ага, все правильно… А для чего?

Потому что это принесло ему удовлетворение. Это… и это тоже.

Большинство убийств, наверное, происходит только потому, что они приносят самому убийце удовлетворение, каким бы оно ни было.

«Сатисфакашен», удовлетворение — хорошее слово. Название композиции «Роллинг Стоунз». И «фак» есть, и… Хорошее было слово, пока в телерекламе под эту песню не стали «Сникерс» крутить.

Интересно — а Марку Юнию Бруту убийство Цезаря тоже принесло… Ну такое же удовлетворение, как и тебе? Наверное, когда они с заговорщиками забаррикадировались на Капитолии, чтобы вновь провозгласить Республику, он тихонько отошел куда — нибудь за дорическую колонну, распахнул тогу, и…

Такой вот банк «Империал».

Да, дорогой, ты — маньяк, Маньяк, оставайся им и впредь. Но об убийстве Брутом Цезаря Рим узнал сразз же, а об убийстве этого…

Хорошо бы убивать известных людей где — нибудь в Колизее, при большом стечении народа, как убили какого — то там, кажется, Домициана. Впрочем, современные масс — медиа дает аудиторию куда большую, чем все древнеримские амфитеатры, вместе взятые.

А значит…

Не надо закрываться на все замки, не надо придвигать тяжелый шкаф к двери, главное — не надо бояться! Нет никаких змей, не водятся кобры и эфы в Москве, тут только черви на кладбищах да глисты в канализации…

И вообще: всех этих жутких пресмыкающихся выдумали биологи да хичкоки.

Тогда — к чему бояться?

Зачем тогда выслеживал, зачем стрелял? Брутом захотел стать, ну, «паблисити» себе сделать? Все правильно, это принесло тебе удовлетворение, удовлетворение твоему эго.

Скормил кролика.

А теперь остановка за немногим — чтобы об этом узнали все.

Ай — ай — ай!

Как непоследовательно!

Вновь — «на публику», как те, которые… ну, сфые мыши?

Удручающая схожесть волосков на одном месте?

«Норма»?

«Как все»?

Курительная?

Разговоры?

Бляди?

Акты?

Плевать на дефиниции. Главное то, что в конечном итоге тебе это принесет удовлетворение. Тебе, твоему священному эго.

А отсюда — совершенно логический шаг: пойти и сдаться.

Иначе никто не узнает, что это ты. В прокуратуру, в милицию, в ФСК, к черту, к дьяволу — иначе какой смысл было делать это?