Плотный мрак окутывал сознание, не позволяя пробиться ни одному проблеску света. Где-то, на самой границе расплывчатых ощущений, холодные прикосновения и легкое покалывание свидетельствовали о том, что у него еще есть тело, способное что-то чувствовать, но Антон не мог поручиться, что он действительно воспринимает слабые признаки каких-то «внешних» событий.

Его глубоко травмированное сознание замкнулось в непроницаемом коконе отчужденности, он ощущал лишь боль, ее плотные сгустки медленно проявлялись из тьмы, они были похожи на бесформенные комья, источающие багрянец. Время трансформировалось, утратило смысл. Существование Антона растянулось смутными обрывками прошлых мыслей: когда-то они составляли единое целое, были его личностью, но сейчас, порванные, искалеченные, уже не несли ни тревоги, ни смысла. Антон ощущал покой и отчужденность. Он умирал и не видел в этом ничего плохого.

Вечный мрак…

И вдруг… Яркая вспышка пронзила бесконечность, разрушила ощущение безвременья, словно его внезапно окунули в реку жидкого огня, возвращая память, а вместе с ней боль, ненависть, страх… Мрак скорчился, река огня обожгла, вырвав из груди тяжелый, стонущий хрип.

Антон внезапно понял, что лежит, парализованный болью, и видит три луча света, которые медленно передвигались перед ним, нарезая темноту тяжелыми, удушливыми пластами. Он не мог пошевелиться, тело не подчинялось ему, лишь его взгляд непроизвольно следил за передвижением ослепительных лучей. Ощущение покалывания стало более резким и явственным. Легкие прикосновения не прекратились, в них ощущался тупой, ноющий холод, будто к коже прикасался металл…

Время вновь проявило свои свойства, потекло отрывистыми толчками секунд, глухими ударами пульса. Сквозь всеобъемлющую мглу начали проступать первые воспоминания. Антон не хотел их возвращения, но реальные до дрожи образы неумолимо вторгались в его сознание, заставляя вновь переживать гибель «Арго» и последующие события. Он постепенно и мучительно вспомнил все, до того момента, когда упал, не добежав десятка метров до загадочного сферического корабля. Дальше в памяти мельтешили лишь кровавые пятна боли…

Три луча описали плавный полукруг, их свет ударил в лицо, превратившись в три безжалостных солнца. Антон лежал, не в силах зажмуриться или отвести взгляд, пока вдруг не осознал, что смутно различает на фоне слепящего света контур фантастической, нереальной фигуры.

Неужели эти твари схватили меня и вернули к жизни?!

Нет…

Его рассудок не поддался обреченному импульсу страха. Смутный контур двоился, расплывался перед глазами, но он не был похож на силуэт инопланетного робота!.. Это был человек!

Его сознание не выдержало и угасло…

Когда он вновь пришел в себя, боль стала глуше. Вокруг по-прежнему клубился густой мрак, из трех лучей остался только один. Антон чуть пошевелился, не отдавая отчета в сделанном движении, и вновь застонал, не в силах вынести волну внезапной боли. Луч встрепенулся и опять превратился в солнце.

– Антон… – позвал его мрак.

Ослепительный шар распался рассеянным светом, и он увидел человеческую фигуру в скафандре, стремительно склонившуюся к нему. Антон подумал, что все происходящее – лишь плод воображения, агония погибающего рассудка. За прозрачным стеклом гермошлема он смутно различил знакомые черты! Это была Эллис!..