— Что вспомню — расскажу.

— Речь не об этом. Я прошу согласия на сканирование памяти.

Я напрягся. Тихо спросил:

— А если я отвечу отказом? Поволочете силой?

— Нет. Отношения с Таром для нас важнее. — Маккорд отвернулся и негромко добавил: — Во всяком случае, так считают на данный момент. Никто не потащит вас на сканирование силой. Обещаю. Я могу лишь просить вас о помощи.

— Это опасно? Сканирование?

— Нет. Я сам проходил его десяток раз, еще когда был оперативником. И ваш друг Ланс, насколько мне известно, тоже.

Несколько секунд я молчал. Потом поинтересовался:

— А если я откажусь от всего? От сканирования, от операции «Игла», от любого сотрудничества? Что это изменит?

— Тактику будущей войны.

— По-вашему, она неизбежна? Насколько я знаю, «холодная война» не обязательно переходит в «горячую».

— Сергей, два дня назад фанги захватили в космосе пассажирский лайнер с детьми. Для нас это значит многое. В прошлом веке Земля перенесла генетический штиль — несколько десятилетий взаимной несовместимости людей. Лишь несколько процентов детей тогда рождались обычным путем, остальные выращивались искусственно. Это наложило отпечаток на всех нас… очень сильный отпечаток. Был своеобразный культ детства, культ семьи. Сейчас генотипы выправлены, но психология людей не изменилась. Гибели детей фангам не простят. Если мы объявим о случившемся — война начнется немедленно…

Маккорд забарабанил пальцами по столу. И продолжил, резко повышая тон:

— Поэтому сейчас мы изолируем родителей пропавших детей. Мы поместили в карантин всех, знающих об исчезновении лайнера, но не способных хранить тайну. Но это временная мера — лишь для того, чтобы оттянуть начало войны. У нас есть две-три недели, и то если не взбунтуются мои собственные оперативники. Затем прольется кровь — и красная, и желтая…

— У фангов желтая кровь?

— Да. Янтарно-желтая.

Я молчал. Плевать мне на разноцветную кровь. И лайнер с детьми, и психология двадцать второго века — не моя забота. Планета Сомат… или, если угодно, Тар может объявить нейтралитет. Сражайтесь…

— Вы уверены, что дети погибли, Раймонд?

Он бросил на меня недоуменный взгляд:

— Вы действительно ничего не знаете о фангах. Хотите получить всю информацию? Я даже настаиваю на этом. Просмотрите ленты, выслушайте рассказы очевидцев, а потом решайте, на чьей вы стороне.

— Хорошо, — словно против воли ответил я. Именно так попадаешь в ложные ситуации — решив узнать всю правду.

— Я рад, что вы не прячетесь от реальности… — Маккорд слабо улыбнулся. — Вас проводят в информационный зал. Вместе с Терри и Лансом, если хотите. Думаю, им тоже будет интересно.

Пожав плечами, я поднялся из кресла.

— Через час буду снова ждать вас, Сергей. Думаю, к этому моменту выяснится и ситуация на Сомате.

Охрана вышла, и мы остались втроем в небольшом зале с десятком мягких кресел и огромным, тускло мерцающим на стене экраном. Потолочные плафоны медленно угасли, экран потемнел. На мгновение появились слова «абсолютный допуск» на нескольких языках. Затем осталось лишь матовое свечение — словно в окне, задернутом белой шторой.