В отличие от красильщиков, живописцы Нового времени не слишком много выиграли от открытия Америки и возникновения там поселений европейцев. Новый Свет не дал им ни одного действительно нового пигмента. Разве что мексиканская кошениль, переработанная в лаковую краску, более качественную, чем привычные лаки из кампешевого дерева и кермеса, позволит пополнить гамму красных тонов легким, нежным оттенком, который превосходно ложится полупрозрачным слоем поверх вермильона. А этот последний с XVI века получает огромное распространение и начинает изготавливаться почти в промышленных масштабах, сначала в Венеции, европейской столице красок, затем в Нидерландах и в Германии. Он продается у аптекарей, москательщиков, торговцев красками и со временем даже вытесняет более дешевый и стойкий красный пигмент — сурик.

В науке о красках XVII век — время важных перемен. Людей обуревает жажда знаний, они увлеченно экспериментируют, рождаются новые теории, а также новые классификации. Еще до того как в 1666 году Ньютон откроет спектр, ученые и художники разрабатывают новые классификации и подвергают пересмотру старую аристотелевскую цветовую шкалу — от самого светлого до самого темного — шкалу, которая почти две тысячи лет во всех областях жизни считалась естественным порядком цветов: белый, желтый, красный, зеленый, синий, черный.

Первые попытки пересмотра аристотелевской шкалы предпринимаются в различных областях физики, особенно в оптике, где с XIII века не наблюдалось серьезных сдвигов. С 1600 годов появляется много теоретических работ о свете и, как следствие, о цветах, об их природе, иерархии, об их восприятии человеком. Однако до спектра еще далеко: белый и черный по-прежнему обладают полноценным хроматическим статусом, а красный по-прежнему занимает место в центре, рядом с зеленым. Одни ученые предлагают заменить линейную цветовую шкалу кольцеобразной; другие — оригинальными, зачастую очень сложными древовидными схемами. Самым смелым стал вариант, предложенный знаменитым ученым-иезуитом Атанасиусом Кирхером (1601–1680), специалистом по разным отраслям науки, интересовавшимся всем, в том числе и проблемами цвета. Эта диаграмма была представлена в капитальном труде Кирхера, посвященном свету, — "Ars magna lucis et umbrae" (Рим, 1646). Возможно, он не был сам ее автором. Но так или иначе, диаграмма Кирхера — это попытка воспроизвести в схематичном изображении сложные взаимосвязи, существующие между цветами. Она имеет вид семи полукружий разного размера, расположенных внахлест[182]. Красный цвет занимает в этой схеме центральное, господствующее место, от него расходятся все разветвления и к нему сходятся все полукружия.

Другие исследователи, более прагматичные или более близкие к жизни, подхватывают и теоретически развивают находки художников и ремесленников. Так, парижский врач Луи Саво беседует с красильщиками и мастерами витражей, расспрашивает их, а затем строит на этом материале, полученном эмпирическим путем, свои научные гипотезы