Я вернул есаулу «ТТ» и подробно рассказал о случившемся. Ливенцов слушал с мрачным лицом. Прискакали отправленные на поиски казаки. Живых очхи задержать не удалось, привезли лишь убитых. Пока Ливенцов их разглядывал, я отправился в дом. Там царило горе. Ула горько плакала, сидя за столом, жена есаула хлопотала, поднося какие-то склянки, Рик, мрачный, стоял поодаль.

— Фотографии сгорели! — сказал в ответ на мой взгляд. — Ни одной не осталось! Мама, отец…

Я поднялся к себе, достал из сумки предусмотрительно захваченный альбом и спустился вниз.

— Эти?

Ула изумленно смотрела на меня.

— Откуда? — выдохнул Рик.

— От него! — Я выложил на стол фото Ненашева. — У меня для вас плохая весть, ребята. Ваш отец, Ненашев Иван Павлович, умер полгода назад и похоронен в Старом Свете, где и жил. Он был проходчиком. Поэтому постоянно уезжал, поэтому не мог сказать вам, кто он на самом деле.

— Он просил это передать? — спросил Рик, беря альбом.

— Мы с ним не виделись. Альбом — наследство. Я двоюродный племянник Ивана Павловича и ваш родственник. Дальний. Но более близких у меня нет.

— Братик! — Ула вскочила и протянула руки. Я обнял ее, она ткнулась мокрым лицом мне грудь. — Я знала, я чувствовала, что ты родной! Как только увидела!..

Я осторожно чмокнул в растрепанную макушку. От ее волос несло паленым. Рик помялся и встал сбоку. Я обнял его свободной рукой.

— Ты отведешь нас на могилу? — спросил он.

— Даже если царь против!..

Они затихли в моих объятиях. Я поднял взгляд и увидел у лестницы Александру. Она смотрела на нас, кусая губу…

— Я разработал операцию, я и отвечу! — Кулешов потянул из кобуры револьвер. — По высшей мере!

— Бросьте, полковник! — сказал комиссар. Он говорил тихо, но начальник отряда мгновенно послушался. — Не стоит увеличивать наши потери. Хорошие офицеры Союзу понадобятся.

— Вы считаете меня хорошим? После всего?

— Операция была организована блестяще. Вы провели Ливенцова, а этого не удавалось даже мне. Не ваша вина, что проходчик не дал себя пленить. Застрелить пятерых из пистолета… — Комиссар покачал головой. — Если, конечно, ваш Косухин не врет.

— Чистая правда! Проверил по своим каналам.

— Вы на своем месте, Феодосий Семенович! У меня нет причин отстранять вас от командования. Вы останетесь в должности, а о происшествии мы сообщим, как вы предлагали. Нападение веев на наш наряд, ответная операция… В цифрах потерь противника можете не стесняться.

— Товарищ нарком, — сказал Кулешов, — могу я спросить?

— Пожалуйста!

— А он стоил того? Проходчик?

— Сколько вы потеряли сегодня?

— Восемьдесят шесть убитыми, свыше ста двадцати ранены, многие — тяжело.

— Ежедневно в Союзе умирает пятьсот человек. Эпидемия. Причем это только начало.

— Господи! — сказал полковник.

— Это государственный секрет, впрочем, ненадолго. Шила в мешке не утаишь. Мы проводим карантинные мероприятия, очень суровые, но они не помогают. Остановить эпидемию могут лекарства, но у нас их нет. Сенцову повезло: он погиб. Если б уцелел, я расстрелял бы его лично. Ясно?

— Почему не объяснить это проходчику? — спросил полковник. — Неужели не откликнется?