— Мы с тобой оба несчастные! — объяснял я коту. — Меня выгнали, а ты без подружки.

Васька жмурился, всем своим видом показывая, что подружка ему ни к чему, его и без того неплохо кормят.

— Примитивное существо! — укорял я. — Только бы жрать! Отъел ряшку! А как же любовь? Вот придет март…

Кот потягивался и зевал, давая понять, что до марта еще далеко и думать о таких пустяках рано.

— Думаешь, привезу тебе подружку? Специально поеду? Ни за что! Вы здесь расплодитесь и обожрете веев!

Васька брыкнулся на бок и задрал лапы, показывая живот. Дескать, о чем ты? Сколько туда поместится? Я почесал живот, Васька заурчал. За этим занятием и застал меня постучавший в дверь Пров.

— Илья Степанович! — сказал почтительно. — Дозвольте обратиться!

— Валяй! — разрешил я.

— Правление профсоюза работников домашнего хозяйства уполномочило меня предложить вам стать кандидатом на выборах в Учредительное собрание!

— Ух ты! — Я пхнул кота в бок. Васька недовольно мявкнул и шмыгнул под кровать. — Большой у вас профсоюз?

— Крупный! — сказал Пров гордо. — В одном Петрограде пятьдесят тысяч!

— Кто у вас главный?

— Я! — ответил Пров, потупясь.

— Не рассказывал!

— Вы не спрашивали! Согласны?

— Пров! — Я встал. — Считаешь: меня выберут?

— Илья Степанович! — обиделся он. — Вы газеты читаете?

— Нет! — сказал я. — Это вредно для пищеварения.

— Десятки партий и движений хотят видеть вас своим кандидатом. Для них это беспроигрышный вариант. Веи вас любят и проголосуют с удовольствием. Каждый день сюда приходят депутации, но я их не допускаю. — Пров хитровато сощурился. — Вы ведь не велели…

«Жулик! — подумал я. — И умница! Почему бы и нет? Поучаствую в будущем страны…»

— Вам нужно всего лишь выступить и объявить о своем согласии, — продолжил Пров. — Собрание завтра в театре.

«И ты его уже назначил! — понял я. — Хитрец!»

— Говорить много не нужно! — успокоил Пров. — Покажитесь людям! Вас давно не видели…

В следующий вечер я сидел в ложе театра, наблюдая за заполнявшей зал публикой. Судя по одежде, это были простые люди: горничные, повара, лакеи… В толпе мелькали люди с фотокамерами и с блокнотами — репортеры.

«Что я скажу? — терзался я. — Какой из меня оратор? Нельзя было соглашаться! Меня осмеют, репортеры разнесут это по газетам — из дома нос не высунешь! Ты и так не высовываешь!» — успокоил я себя, но мандраж не проходил.

Тем временем на сцену вынесли трибуну.

«Это для меня!» — понял я, впадая в панику.

На сцену поднялся Пров.

— Граждане! — сказал он торжественно. — Мы собрались, чтоб выдвинуть кандидатом в депутаты Учредительного собрания от нашего профсоюза Илью Степановича Князева. Я рад сообщить, что он принял наше предложение!

Зал зааплодировал. Некоторые вставали и размашисто хлопали.

«Да! — подумал я. — Аванс!»

— Прошу вас, Илья Степанович!

Предварительно мы оговорили с Провом сценарий.

— Вы должны спуститься из ложи и войти в зал по проходу к сцене, — наставлял мажордом. — Люди хотят видеть вас вблизи! Многие придут лишь за этим!

И вот теперь, как последний дурак, я шагал по проходу, натянуто улыбаясь вставшей публике. Она аплодировала, не жалея ладоней. Я свернул с центрального прохода к сцене, и в этот миг случился казус. Мария с дочкой сидели в первом ряду. Пров красовался на сцене, Мария аплодировала, маленькая оторва осталась без присмотра, чем немедленно воспользовалась.