Мы как на пружинах подскакиваем и пробираемся к двери. На поле аэродрома выезжают грузовики, из них выскакивают женщины, дети и несколько мужчин.
- Ты Дашку не видишь? - спрашивает меня Сашка.
- Нет.
- Отойти от двери. Приготовиться к взлету, - командует лейтенант.
Все. Прощай Афганистан. Мы развязали войну, теперь умирать в этой кровавой бойне предоставим другим.
Первыми меня учуяли собаки. Поднялся такой гвалт, будь то к нашему дому подошли сотни врагов. Вытянув шею, впереди несся Хонди. Он подпрыгнул так высоко, что точно достал своим языком моей щеки.
- Хонди, собачка моя.
Я склоняюсь к нему, но буря восторга так высока, что пес извивается ужом, нещадно молотя себя хвостом и мотая головой. Другие окружили нас и почтительно потявкивают или пытаются прилизаться под мою руку.
- Кто здесь?
На лыжах стоит с двустволкой отец.
- Неужели, Анатолий.
- Я приехал в отпуск.
- Здравствуй, Толя.
Он обнимает меня.
- Пойдем домой. Вот наши то обрадуются.
Мы за столом. Мать и бабушка, как помолодели, они сидят за столом, подкармливают меня, а я им рассказываю небылицы из армейской службы.
- Ты там был? - вдруг спросил меня отец.
- Где там?
- В Афганистане. Туда послали много наших.
- Проскочил так..., - нехотя тяну я.
- Ордена там заработал?
- В основном, там.
- Не забыл как стрелять надо?
- Не забыл.
- Толя, ты стрелял в людей? - тревожно спрашивает мама.
- Ну что ты, мама. Я был там, когда еще и война то не началась.
- Эх жалко, что ты не был в гуще сражений, - сокрушается отец.
- Ну и правильно, - не выдерживает бабушка, - убили бы и все...
- Тольку? Да его не одна пуля не возьмет...
- Брось ты? Плюнь лучше через левое плечо три раза.
Отец смеется, но плюет.
- Ой, я забыл, мама, в Афганистане в магазине приобрел.
Я лезу в чемодан и достаю толстую цепочку змейку. Мать ахает от изумления, они с бабушкой щупают необыкновенную диковину.
- Сколько же в нее надо денег вложить? - спрашивает бабушка.
- Там наши деньги в цене...
Вечером я раздеваюсь и мать, открыв рот, с ужасом смотрит на мою ногу.
- Что это у тебя?
- Шрам. Нечаянно задел за рваное железо.
- Господи, слава богу, что все в порядке.
Она щупает ногу.
- До чего же длинный и как тебя только угораздило...
Хонди, на правах первого друга, ложится рядом с кроватью на коврике.
Мы идем с отцом на лыжах, по вспухшему от снега лесу. Впереди, как всегда, Хонди. Собачка немыслимыми приемами осиливает сугробы.
- Так все таки, ты участвовал в боевых операциях в Афганистане? спрашивает отец.
- Участвовал.
- Я так и думал. Молодец, что не расстраивал мать. А у нас здесь тишина. Только новый секретарь обкома малость нервы портит.
- Браконьерством занимается?
- Да нет. Все этих пакостников под свою защиту берет. Я тут придавил двоих с деревни, где ты сдавал экзамены. К суду их притянул, так он их из дерьма вытянул, они опять теперь шалят...
- Кабана бьют?
- Нет, оленя в основном...
Мы обходим участок и возвращаемся домой.
Я их выловил на пятый день моего отпуска. Идет крупный, разлохмаченный снег. Вдруг звуки выстрелов всколыхнули лес, встряхнув с веток деревьев, неокрепшие сугробики.