Дома, на Кочи, Мойо всегда мечтал об автомобиле-купе — боевой осе на колесах, способной втрое превышать лимит скорости. Денег на первый взнос, правда, у него так и не хватило. Теперь он мог получить такую машину, просто подумав о ней. От этой мысли Мойо почему-то стало грустно. Половину очарования машине придавала именно ее недоступность.

Он долго стоял у окна, желая удачи будущим завоевателям мира. Он обещал Аннете Эклунд свою помощь — в эту ночь он открыл для одержания пятерых жителей Экснолла. Но сейчас, задумавшись о будущем, он понял, что не сможет повторять это варварство по десять раз за час. Мальчишка доказал ему это. Для Эклунд и ее ударного отряда Мойо был бы только обузой. Лучше остаться здесь и привести в порядок дом. После войны всем нужна будет передышка.

Завтрак получился… интересный. Тсрмоиндукционная панель на кухне свихнулась, стоило ее включить. Тогда Мойо уставился на нее, припоминая старую плиту, стоявшую у бабушки в доме, — почерневший чугун и раскаленная добела решетка. Такой изумительной еды, что готовила бабушка на этом анахронизме, Мойо не пробовал с детских лет. Сейчас индукционная панель потемнела, расширяясь, сливаясь с желтеньким композитным буфетом, на котором стояла, — и вот уже в печи тихонько потрескивают брикеты угля, и решетка исходит жаром. Мойо с ухмылкой оглядел свое достижение и поставил на плиту медный чайник. Пока вода кипела, он обшарил буфет в поисках еды. Пакетов нашлось уйма — современная, химически питательная, совершенно безвкусная жратва. Мойо швырнул парочку на чугунную сковороду, заставив фольгу истаять, обнаружив пару сырых яиц и несколько ломтиков свинины с проростью (кожица не снята, как ему нравилось). Чайник мелодично засвистел как раз когда яичница начала шкворчать.

Холодный апельсиновый сок, хрустящие мюсли, яичница с беконом, сосиски, почки, тосты с маслом и мармеладом и несколько чашек чая по-английски — завтрак стоил того, чтобы дожидаться его двести лет.

Доев, Мойо перекроил скудное одеяние Эбена Пэвита в очень ярко-синий дорогой костюм вроде тех, что носили выпускники-богачи в его первый студенческий год, и, довольный, отворил парадную дверь бунгало.

На Кочи не было городов, подобных Эксноллу. Мойо он приятно удивил. Основываясь на редких кадрах из новостей, он всегда представлял королевство Кулу еще более официозным, чем его собственная, произошедшая от японской, культура. Однако Экснолл строился без какого-либо определенного плана. Одержимый бродил по его широким улицам в тени могучих харандрид, радуясь всему, что попадалось на его пути, — лавочкам, вычищенным до блеска кафе, булочным и барам, крохотным паркам, симпатичным домикам, даже снежно-белой дощатой церквушке с красной черепичной крышей.

И Мойо был не единственным, кто исследовал новообретенный мир. Когда Аннета Эклунд покинула город, несколько сот человек остались. Большинство, как и он сам, просто бродило по улицам, стараясь не встречаться взглядами с сотоварищами. Все они разделяли общую тайну: что мы натворили, что с нами сделали, чтобы вернуть наши души в эти тела? Атмосфера установилась почти похоронная.