«Он слишком силен, – прошептал огонь Генри на ухо изнутри, и никогда еще этот ненавистный голос не звучал так жалко. – Я пламя, но он – солнце, которое сжечь невозможно. Поздравляю, ты сдохнешь, а мне придется ждать следующего воплощения».

С этими словами огонь затаился, ушел в глубину, и Генри остался один. Все инстинкты кричали ему бежать, но он не мог оставить здесь тех, с кем пришел.

– Отомрите, – довольным голосом сказал Хью, словно по взгляду Генри понял, о чем тот думает.

Все трое вздрогнули и завертели головами. Джетт барахтался на земле, как опрокинутый жук, и Эдвард с неподвижным лицом поднял его, дернув за куртку.

– Не вышло? Почему не вышло? – жалобно спросил Джетт, глядя на Генри, и Хью ответил за него:

– Ваш драгоценный друг – слабак. Мои способности сильнее его дара, вот и все.

«Странник был прав», – подумал Генри, и эта мысль взбодрила его, он вцепился в нее изо всех сил.

Странник сказал, что его можно позвать, если понадобится, – и как бы ни было ужасно то, что он предлагал, любой вариант был лучше, чем наблюдать, как Хью жадным, неподвижным взглядом смотрит на Эдварда и остальных.

Те не отводили глаз от Генри, будто ждали, когда он скажет им, что делать, и спасет их. Хью фыркнул.

– Я тут узнал, что слово «привязанность» появилось из-за золотых нитей, которые связывают людей с теми, кого они любят, – сказал он, откидывая назад прядь волос, и взгляд его слегка остекленел, будто он всматривался во что-то за пределами человеческого зрения. – Чем сильнее взаимная любовь, тем толще нити. А ты, Генри, оплетен ими со всех сторон, и, поверь, я поиграю на них, как на скрипочке.

Все вокруг снова пришло в движение: подул ветер, снес в сторону огонь костра, зашумел листьями.

– Тебе не надо какие-то… Не знаю, заклинания читать? – пролепетал Джетт, который не мог заткнуться даже перед угрозой смерти.

– Нет, – равнодушно пожал плечами Хью. – Мне достаточно просто пожелать – все в этом мире теперь мне подчиняется. Но если хочешь, хромоножка, я буду щелкать пальцами, чтоб ты знал, что я чего-то пожелал. Например, чтобы у тебя башка отлетела. Ну что, щелкаю?

– Стой, – выдавил Генри. Мысленно он звал Странника изо всех сил, но тот не приходил: наверное, испугался так же, как и огонь. Надеяться больше было не на кого. – Ты… ты ведь стал умнее. Значит, понимаешь, что тебе не за что мстить и не за что меня ненавидеть.

– О нет, наоборот, – терпеливо ответил Хью. – Глупец не может даже близко постичь глубины ненависти, на которую способен умный.

Небо потемнело, ветер начал срывать листья с деревьев, взметать над землей. Агата сжимала кулаки, буравя Хью злобным взглядом, Джетт жался к ней, Эдвард, судя по всему, думал, как найти выход из положения, и это его так занимало, что он даже бояться не успевал.

«Пожалуйста, приди, – сбивчиво думал Генри. – Спаси их, я сделаю все, что хочешь, все что угодно».

– Они будут знать, что их убила любовь к тебе. И знаешь, что веселее всего? – как ни в чем не бывало спросил Хью, и Генри с ужасной тоской подумал, что Хьюго, кажется, действительно рехнулся. – То, как легко будет найти их всех.