— Он был на прошлой неделе, так что, думаю, не скоро. Он ведь не регулярно появляется, раз в месяц, не чаще.

— Когда он придет в следующий раз, сообщи мне, только ему ничего не говори. Просто найди меня и скажи, что он сейчас у нас, хорошо?

— Хорошо, мисс Локхарт. Я запомню. Она собрала чашки с блюдцами и вышла.

Маргарет заметила:

— Значит, шпион?

— Похоже на то, правда?

— Может, тебе стоит сходить в полицию?

— Они поднимут меня на смех, Маргарет. Где здесь преступление? Не забывай, он женат на мне, по крайней мере, они так подумают. И он имеет право шпионить за своей женой.

— Тогда нужно сообщить хотя бы адвокату.

— Да, ему я расскажу, — согласилась Салли. — Полагаю, это пойдет на пользу.

Вскоре Маргарет ушла на железнодорожную станцию, а Салли поднялась к Харриет. У ее постели она провела гораздо больше времени, чем обычно. Обняв дочку, она спела ей все колыбельные, которые только смогла вспомнить, а потом предложила сыграть в игру, в которую Харриет обычно играла с медвежонком, но все ее правила знал лишь Джим; поэтому Салли задула свечку, легла рядом с Харриет и начала придумывать историю о том, как Джим и дядя Вебстер продираются сквозь джунгли. Но это было пустым занятием; она понимала, что не обладает и десятой частью воображения Джима. Но, похоже, Харриет была счастлива просто от того, что мама рядом.

Прежде чем уйти, Маргарет сказала Салли:

— Я кое-что вспомнила. Может, это и не имеет значения… В конторе Пэрриша две комнаты — в одной сидит он сам, другая — это та, через которую нужно пройти, чтобы к нему попасть. В ней сидели два клерка. Там было множество разных папок, справочников, в общем, обычный офис, каких много. Вот только беспорядка там не было, каждая вещь находилась на своем месте. Когда я выходила, в той комнате сидел еще один человек, похожий на сборщика арендной платы, с такой маленькой кожаной сумочкой. Я так злилась на себя, что практически не слышала, о чем эта троица говорила, к тому же, когда я проходила мимо, они замолчали. Но, по-моему, этот третий сказал что-то вроде: «Это добьет обескровленных евреев» или «Это обескровит евреев». Вот все, что я услышала. Это запало мне в память.

Для Салли это ничего не значило. Клерки могли обсуждать все, что угодно, начиная с выигрыша на скачках, который обойдется еврейским букмекерам в кругленькую сумму, и кончая чем-нибудь совсем гнусным, но к ее делу все это не имело ни малейшего отношения. Однако она почему-то вспомнила о словах Маргарет уже после того, как уложила Харриет спать. Пытаясь занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься от своих проблем, Салли взяла полистать экземпляр «Иллюстрированных лондонских новостей».

Слово «евреи» в заголовке привлекло ее внимание, и она просмотрела статью. В журнале была иллюстрация погрома в Киеве, а сам текст живописал, как евреи подвергаются гонениям со стороны остальных жителей города, как те громят их магазины и поджигают дома. Это не было похоже на отдельные вспышки насилия, за всем этим стояла целая организация; как прочитала Салли, во время погрома раздавался свисток, и люди, поджигавшие дома, немедленно растворялись в толпе. Солдаты не делали ничего, чтобы защитить еврейское население. Они стояли и смотрели, например, как старого еврея избивают прямо на улице.