— Мойша и его люди арестованы, мистер Голдберг. Кто-то засек их, не знаю как. Но дом… — Он схватился за голову. — Господи, я даже не знаю, как это описать, мистер Голдберг…

— Что? Что?

— Весь дом… он рухнул… тот самый, за которым мы следили… он просто рассыпался у меня на глазах… его больше нет! Будто бомба взорвалась…

Голдберг был поражен. Он даже потряс головой, дабы убедиться, что находится в здравом уме и памяти. Как же Салли удалось?.. Ладно, сейчас не до этого. Надо быстрее выбираться отсюда.

— Давай, — обратился он к человеку Липмана, — помоги мне.

— Но, мистер Голдберг…

Это была миссис Соломонс. Вся семья окружила его, пытаясь отблагодарить, благословить, поцеловать, но он хотел вырваться отсюда, бежать из последних сил, найти Салли, сказать, что Харриет в безопасности, сказать, что…

В дверь ломились.

— Откройте! У вас скрывается преступник! Откройте дверь, или мы ее вышибем!

Гарри взял Голдберга за руку и отвел к задней двери, пока миссис Соломонс делала вид, будто возится с засовом.

— Да-да, сейчас, только ключ найду…

— В стене есть ворота, — быстро сказал Голдбергу булочник. — Вот ключ. Оттуда выйдете на аллею Кроппер. Пройдете через Куинс-Хэд на Брик-лейн.

Но было слишком поздно. Когда Соломонс открыл дверь, то увидел перед ней полицейского.

— Попался, — улыбнулся тот.

Голдберг повернулся к человеку Липмана и сказал на идише:

— Позвони Малышу Менделу. Сорок два четырнадцать. Расскажи, что случилось. — А затем по-английски обратился к полисмену: — Ладно, констебль, пойдемте. Я слишком устал, чтобы бегать от вас. Только не дергайте за руку, мне из нее недавно вытащили пулю.

Соломонс взял пару булок и сунул их в карман журналисту.

— Это все, что я могу для вас сделать, мистер Голдберг, — сказал он. — Храни вас Бог.

Засов парадной двери отодвинулся, и полицейские бросились внутрь. Человек Мойши Липмана наблюдал, как они уводят Голдберга, а затем услышал странный звук на Холивелл-стрит, звук, которого еще полчаса назад никто не ожидал услышать: это были восторженные крики толпы, причем кричали как евреи, так и пришедшие громить их, объединенные теперь симпатией к схваченному преступнику.

Он видел, как героя увели прочь, полиция начала оттеснять толпу, и пошел искать телефон.

Салли не знала, какая часть дома уже рухнула. Кабина лифта, висевшая над водой, спасала их от булыжников, падавших сверху, но вокруг было так темно, что она чувствовала лишь холод, слышала шум и вдыхала запах. Смрад древней канализации, которая теперь текла вместе с водами Блэкборна, был невыносим и с каждой минутой становился все хуже.

Вода прибывала. Она уже на пару сантиметров поднялась над уровнем пола в лифте. Салли подползла к голове Ай Линя, стараясь описать ему, что происходит вокруг.

— Свет есть? — спросил он.

— Нет, ни лучика. Вам холодно?

— Да. Сколько человек пытались спуститься сюда?

— Лакей и дворецкий, по-моему. Но лишь они успели показаться в дверном проеме, как все рухнуло, и исчез свет. По-моему, обвалилась вся стена.

— Она должна была остановить поток.

— Наверное, он слишком сильный. Такой дождь…