— Зачем?
— Они хорошо сражались…
Отец хотел добавить: «Им ведь так мало платят!», но вовремя осекся — размер жалованья ауксилиям утверждал император.
— Ты выдавал им награды из своих денег? — уточнил Август.
— Да…
Луций ждал выговора, но его не последовало. Император молчал. После смерти приемного отца Август, в ту пору всего лишь Октавиан, стал наследником Цезаря. По завещанию он был обязан треть денег отдать римлянам. Но Марк Антоний присвоил наследство. Тогда Октавиан продал свое имущество, занял огромные суммы у ростовщиков, но волю Цезаря исполнил. Потом, конечно, он восполнил свои траты с лихвой, но это было потом…
— Ты хорошо говоришь по-гречески, — нарушил тишину Август, — и пишешь?
— Я закончил грамматику.
— Итак! — принялся загибать пальцы Август. — Отважен, правдив, умен, образован и к тому же не корыстолюбив. — И такой человек тебе не нужен? — повернулся он к наместнику.
Тот молчал.
— Раз не нужен тебе, то мне пригодится, — спокойно заключил Август и сделал знак Луцию.
Тот встал и поклонился.
— Эй, Руф! — окликнул его Август у самых дверей. — Тебе сколько лет?
— Тридцать, Цезарь.
— Ты женат?
— Нет.
— Почему?
— Я на военной службе.
— Это легионерам запрещают жениться! — сердито сказал Август. — На префектов запрет не распространяется. Ладно, иди! Завтра не отговоришься…
Отец вышел из дворца наместника и остановился, не зная как понять состоявшийся разговор. Но собраться с мыслями ему не дали. Рядом остановился «карпентум», легкая открытая повозка, в которую была впряжена пара мулов. В повозке сидела молодая женщина, настолько красивая, что у Луция перехватило дыхание. Он молчал, не зная, что сказать, и женщина улыбнулась, поняв его смущение.
— Меня зовут Випсания, — сказала она весело. — А ты — Руф?
— Луций Корнелий Назон.
— Август в цирке назвал тебя Руфом. Мне нравится.
— Как будет угодно, — поклонился отец.
— Ты учтив, — засмеялась Випсания и вдруг спросила: — Проголодался?
Луций вспомнил, что с утра ничего не ел. За столом Августа он только выпил вина и в самом деле был голоден.
— Я как раз собралась ужинать, — продолжила Випсания. — Там хватит двоим.
— Благодарю, госпожа.
— Я тебе не госпожа! — возразила Випсания. — И благодарить рано. Угощение может не понравиться.
— Не думаю! — смело возразил пришедший в себя Луций.
Випсания взяла в руки вожжи, отец приготовился идти рядом.
— Еще чего! — воскликнула Випсания и за руку втащила его в повозку…
Випсания была дочерью обедневшего всадника, Гая Випсания Катона. Отец ее вел дела с богатым откупщиком Фульвием, тот однажды пришел в дом Гая и увидел юную красавицу. У старого сластолюбца перехватило дыхание. Фульвию было за шестьдесят, но он уговорил Гая выдать за него дочь. Убедили всадника не столько слова, сколько увесистые мешочки с серебром… У Фульвия был лучший дом в Лугдунуме (не считая дворца наместника, конечно), миллионы сестерциев, и слава самого безжалостного кредитора в провинции. Откупщик ранее был дважды женат, но детьми не обзавелся. Был проклят богами за жадность, как шептали в Лугдунуме. Випсания ему тоже никого не родила. Она вышла замуж в пятнадцать, а к восемнадцати овдовела. Фульвий поехал лично взыскивать долг в отдаленный город. Это случилось зимой. При переправе через быструю Рону, лодка опрокинулась, и холодные волны мгновенно утащили старика на дно.