– Садись, – сказал Грей. – Или, пожалуй, возьми себе кружку и садись.

Когда он объяснил Тому всю ситуацию, от еды остались только крошки.

– И капитан Стаббс хочет заставить тех рабов прийти в Гавану и… это сделать? – с ужасом и любопытством спросил Том.

– К счастью, это проблема капитана Стаббса. А моя мать что-нибудь говорила о состоянии Оливии и ее дочек? Насколько они больны?

Том покачал головой:

– Нет, милорд. Но по выражению ее лица – то есть лица ее светлости – я понял, что там все очень плохо. Мне жаль это говорить. Она даже оставила свои истории. – Лицо Тома, освещенное мигающим пламенем свечей, было суровым. Он зажег полдюжины толстых свечей, и, несмотря на муслин, закрывавший окна, тучи насекомых просочились в комнату словно пыль, и их крошечные тени плясали на белых стенах.

При виде их у Грея начался зуд. Весь день он игнорировал насекомых, на его руках и шее остались укусы москитов. Тонкое, пронзительное зииии! зазвучало возле его уха, и он машинально махнул рукой. Тут лицо Тома неожиданно прояснилось.

– О! – воскликнул он. – Постойте, милорд, у меня тут есть кое-что для вас.

Он вернулся почти сразу с закупоренным голубым флаконом, довольный собой.

– Попробуйте это, милорд, – сказал он, протягивая флакон. Грей вынул пробку, и из флакона заструился восхитительный запах.

– Кокосовое масло, – гордо сообщил Том. – Повариха пользуется им, и она дала мне немного. Я подмешал туда мяты, для порядка, но повариха говорит, что москиты не любят масло. Мухи любят, – добавил он для справедливости, – но большинство мух тут не кусачие.

– Спасибо, Том. – Грей уже сбросил перед едой камзол, теперь он завернул рукава рубашки и намазался, втирая мазь в каждый дюйм кожи. Тут ему пришла в голову еще одна мысль.

– Что ты имел в виду, Том? Ты сказал, что моя мать даже оставила свои истории – что, она пишет какую-то книгу?

– Не знаю, может, это и книга, – неуверенно ответил Том. – Ее еще нет, но слуги говорят, что ее светлость пишет каждый день, так что рано или поздно…

– Она пишет книгу?

– Так сказала Долорес, милорд. Это там. – Он повернул голову и кивнул на секретер, который Грей уже видел утром. Боже, неужели это было всего лишь утром?

Снедаемый любопытством, Грей встал и открыл секретер. И точно, там лежала маленькая пачка исписанных листков, аккуратно перевязанных голубой лентой. Верхний листок был титульным – очевидно, мать точно задумала написать книгу. Название было простое – «Моя жизнь».

– Мемуары?

Том пожал плечами:

– Не знаю, милорд. Никто из слуг не читает по-английски, так что они не знают.

Грей разрывался между веселым удивлением, любопытством и некоторой неловкостью. Насколько он знал, жизнь его матери была довольно бурной, и он понимал, что знает далеко не все – по молчаливому обоюдному согласию. В его жизни тоже были вещи, о которых мать не знала, поэтому он уважал ее секреты. Впрочем, раз она решилась написать…

Он слегка прикоснулся к рукописи, потом закрыл крышку секретера. Еда, пиво и живая, освещенная свечами тишина в Касе Эчеваррии успокоили его тело и ум. Он мог придумать тысячу вариантов, но на самом деле сделать только одно: как можно скорее ехать на плантацию Вальдес и оценить ситуацию там, на месте.