Спускаюсь в зал. Душевно здороваюсь с изувеченным, на костылях, но живым Гинзбургом – в моей реальности он чем-то не угодил всем и каждому (наверное, как Королёв, вслух возмущался, что коммунизм оказался не городом-садом?), так же отбыл на фронт, но погиб. Столь же душевно с Астровым, тоже штрафник, тоже отсидел своё. Эти двое сделали меня знаменитым. Всего-то заставил их воплотить их же детище, но на год раньше. Переживают за моё состояние. Нормально всё, мужики! Бывает! Война!

Делятся новостями – лёгкие танки сняты с плана ГАЗа. Теперь – только самоходы. «Единороги» и СУ-76М. «Единороги» – для егерей, СУ-76М – для линейных лёгких самоходных полков. Успешно поставили спарку авиационных пушек Яковлева на шасси «Единорога». Да ещё и во вращающуюся башню! От брони вовсе пришлось отказаться – только противопульная, но зато плотность огня потрясающая. Да и досягаемость по высоте приличная. Надёжность пушек в очередной раз существенно улучшилась. Ещё бы – это же основное орудие Ил-2. Выпущена на днях машина с порядковым номером 100. Уже сто «Фениксов-2-23»! Будет у танковых колонн на марше свой зонтик. Двадцать пять батарей! Двадцать пять танковых полков – прикрыто от «лапотников»!

Морозов подошёл, горьковчане почтительно откланялись. Знакомимся.

– Заочно мы знакомы, – говорит мне этот, без преувеличения, гениальный человек. Приятно, ёпта!

Он достаёт из своего потёртого портфеля не менее потёртый листок бумаги. Улыбаюсь – мой эскиз Т-54/55. Аукнулось.

– И как успехи? – спрашиваю.

– Всё чаще, в своих размышлениях, возвращаюсь к этому рисунку.

– А ваш Т-34 с усиленным бронированием? Как по нему дела?

Удивлён? Бывает. Мы из игрулек компьютерных и интернет-энциклопедий какого только недостоверного бреда ни нарыли!

– Тупиковый проект. Удельное давление на грунт – как у тяжелого танка. В свете вашего выступления – орудие надо менять. А резерв по массе вычерпан.

– А торсионы? Как себя показали?

– Плохо. Три с половиной тонны на торсион – критично. Надо искать другое решение.

– А на него взглянуть можно? Меня интересует башня. Набутовский закончил осмысление башни? В эту башню встанет грабинская восемьдесятпятка? Когда он до ума доведёт эту пушку? Эту башню надо ставить на Т-34 последних модификаций. Да, да, знаю. Погон надо расширять. По-любому перейдём на 1600. Если не на больший погон, на 1800, например! Никто сейчас не даст нам заняться вплотную именно этой машиной, – я щёлкнул по листочку блокнота, протянул Морозову несколько листов с Т-44, Т-54, Т-55.

– Использование по максимуму унификации с серийным Т-34 – единственный путь! Но работы над перспективой тоже останавливать нельзя.

– Всё это верно. ГБТУ бы нас понимало!

– Федоренко всё понимает. Вот если бы ты дал ему тот же Т-34, но в этом корпусе, – тыкаю пальцем в рисунок Т-44, – тем же темпом – полк в сутки, он бы тебя на руках носил и наградами с головой засыпал! Но ему… хотя при чём тут он? Армии нужны танки! Много танков. Пусть не идеальных, но много. Генералы даже от пулемётной саранчи Т-60 не отказываются. И не откажутся! По секрету тебе скажу – немцы ошиблись, что перешли на производство новых танков. Ошиблись! А нам нельзя ошибаться! Надо дать войскам нормальный танк, доведённый до требований времени – Т-34. Но и делать танк нового поколения. Что нам остаётся? Для нового танка тебе нужно решить массу вопросов. То же уменьшение забронированного пространства. Как поставить дизель поперёк? Надо трансмиссию переделывать. Она и так не звезда. Надо по подвеске работать. Торсионы не пошли? Вот! Жаль. Нужны орудия в танк, новые приборы наблюдения и прицеливания, новые средства связи. Разве в бронекоробке дело? Нужна пушка, а от неё вытанцуется и башня. От башни – корпус. А вот и наши пушкари. Вовремя. Да ещё вдвоём! Конкуренты. Приветствую, уважаемые.