– Они скажут – мы сами виноваты, что не дождались рыбы… Ладно, постараюсь что-нибудь организовать… – Хэйр осекся и не без сомнения глянул на Айрис. – Вы не возражаете?

– Идите уже, ради бога, – отмахнулась она. – О чем тут думать, если пропадает ужин?

Профессор, на худом лице которого при мысли о еде нарисовалось некоторое оживление, похоже, обиделся. Голоден он был или нет, репутация дотошного и справедливого исследователя была важнее.

– По-моему, это нечестно, – буркнул он. – Ужин влетел нам в копеечку, хотя бы на часть его мы имеем право? Признайте сами, мы и так не пожалели ни времени, ни сил, демонстрируя ваше заблуждение.

Айрис, почти раздавленная грузом безнадежности, только покачала головой. Похоже, для спасения мисс Фрой все возможности исчерпаны. Дальнейшие попытки только подвергнут угрозе ее саму. А опасаться доктора советовала не только трусость, но и здравый смысл. Она одна на всем поезде была уверена в существовании мисс Фрой и в этом качестве могла принести пользу, только оставаясь свободной. И единственным ее шансом было убедить профессора, что расследование прекращать нельзя. При всей своей неприязни к нему Айрис не могла не признать, что тот располагает качествами, которые в кризисной ситуации могут сыграть решающую роль. Профессор был упрям как осел, в глубине души добросердечен и справедлив на грани непреклонности. Если уж убеждения подсказывали ему, что он прав, поколебать его было невозможно, и он добился бы своего, невзирая ни на какое сопротивление.

Увы, в данный конкретный момент он был слишком озабочен ужином.

Когда профессор уже почти вышел из купе, Айрис озарило.

– Профессор! Если я права, вернувшись в Англию, вы прочтете в газетах о пропавшей англичанке, мисс Фрой. Только в этот момент будет уже поздно ее спасать. Разве тогда вам не придется жалеть до конца своих дней, что сейчас вы ко мне не прислушались?

– Пожалуй, – раздраженно кивнул профессор, – вот только подобная возможность представляется мне крайне маловероятной.

– Но если вы пообещаете что-то сделать, сущую мелочь, тогда жалеть вам не придется наверняка. И от ужина отказываться тоже не потребуется.

– И что же это за мелочь?

– Когда мы приедем в Триест, поезжайте в клинику вместе с доктором, чтобы присутствовать, когда снимут повязку. Только для того, чтобы убедиться – под ней действительно раны.

Профессора подобная просьба явно поразила, и тем не менее он, по выработанной годами привычке, добросовестно над ней задумался. Ободренная успехом, Айрис попыталась его развить:

– Согласитесь, что я никак не могла снять пластырь. Я вовсе не сумасшедшая, чтобы, возможно, своими руками убить человека. Да доктор мне и не позволил бы. Выходит, его проверка вообще ничего не значила!

Тут профессор впервые усомнился в том, что доктор заслуживает доверия. Это было видно по тому, как он наморщил лоб и принялся барабанить пальцами. Прежде чем что-либо предпринять, профессор всегда взвешивал возможные последствия. В данном случае его волновала прежде всего финансовая сторона вопроса. Профессорского жалованья едва хватало, чтобы соответствовать кембриджским стандартам, а для поездок за границу приходилось запускать руку в сбережения. Чтобы не зацикливаться на работе, профессор путешествовал не меньше трех раз в год, что требовало особой экономии. Билеты дальнего следования стоили дорого, и профессор приобрел их через агентство, специализирующееся на скидках; как следствие, его билет не предусматривал возможности остановок в пути. Мало того, наличных тоже почти не оставалось, – поскольку профессор терпеть не мог многочисленных случайных попутчиков, он не устоял перед искушением разделить с Хэйром купе люкс.