Айрис спала…

В купе молодоженов адвокат, которого следует еще несколько минут называть Тодхантером, сделал отчаянное усилие, чтобы совместить стратегическое отступление с отказом от дальнейших претензий.

– Не лучше ли поцеловать друг друга на прощание прямо сейчас? – предложил он. – Потом вокруг будет целая толпа свидетелей.

Миссис Лора осталась равнодушна к его предложению.

– Пока, – бросила она, аккуратно подправляя изгиб ресниц. – И спасибо. Дешевый вышел отдых. Во всех отношениях.

В соседнем купе в это время разворачивалась настоящая трагедия. Первый выстрел произвела мисс Эвелин:

– Роуз, ты случайно не видела, как в багажное отделение грузят коричневый чемодан?

– Не видела.

– Ох, боюсь, он остался в гостинице. Если ты помнишь, мы задвинули его под кровать.

Лица обеих застыли от ужаса. В чемодане находились все их покупки, аккуратнейшим образом сложенные для досмотра на таможне.

– Я так надеялась, что капитан Паркер поможет нам с декларацией… – простонала мисс Роуз. – Может, он все-таки в багажном вагоне?

– Не знаю. От нас сейчас мало что зависит.

Айрис спала…

В детстве она, сама того не зная, страдала от комплекса неполноценности, поскольку, как богатая сирота, отличалась от остальных детей. Взрослые относились к ней с заботой и сочувствием, зато некоторые из подружек втихаря норовили ее обидеть. Маленькая Айрис не решалась на открытую месть; она отыгрывалась за все унижения в своих снах, где преспокойно присваивала любые игрушки и сколько угодно сладостей, а остальные могли только с завистью на нее смотреть. С тех пор прошло немало времени, все поменялось, и маленький мирок Айрис теперь, напротив, крутился вокруг нее. Однако неприязнь профессора, враждебность доктора и баронессы, насмешки прочих пассажиров, добавившись к солнечному удару, вытащили на поверхность старые комплексы. И уходя от реальности, Айрис вновь провалилась в один из тех детских снов, когда все было в ее власти.

Ей снилось, что она на поезде и спасает мисс Фрой. Доктор и прочие пассажиры пытались преградить ей дорогу, но стоило лишь столкнуть их с пути, и они таяли, словно дым. Она скашивала их ряд за рядом – и в этот момент услышала паровозный гудок. Восклицания и вспышки света подсказали ей, что поезд прибывает на вокзал Триеста. Она тут же вскочила – наполовину бодрствуя, наполовину все еще глубоко во сне – и направилась в соседнее купе.

Его обитатели оказались застигнуты врасплох. Доктор вместе с переодетым шофером высматривали в окно карету «Скорой помощи». Хэйр, о чем-то болтавший с полицейским, увидел, как Айрис открывает дверь в купе пациентки, и предпринял отчаянную попытку ее остановить. Но и он опоздал. Все еще во власти сна и поэтому уверенная в полной своей безопасности и безнаказанности, Айрис бросилась к пациентке и сорвала повязку с ее лица.

Дать ей снотворное было последней из ошибок доктора, оказавшейся для него роковой. Если бы Айрис все-таки добралась до посольства, вряд ли ей поверили бы сразу, а потом было бы уже поздно. А вот пилюля внушила ей смелость совершить невозможное.