— Седьмое правило, Брайан. Никаких секретов.
— И тем не менее…
— Очень хорошенькая.
— Кто? Да я даже…
— Я видела ее около университета.
Холмсу стало интересно.
— Правда?
— М-мм… В библиотечном кафе. Я обратила на нее внимание, потому что она выглядела старше других студентов.
— То есть она учится в университете?
— Не обязательно, в кафе может ходить кто угодно. В библиотеке, конечно, одни студенты, но там я ее не встречала. Только в кафе. А что она сделала?
— Насколько мне известно, ничего.
— Тогда зачем тебе ее фотография в голом виде?
— Это в досье, которое я собираю для инспектора Ребуса.
— Он коллекционирует порнуху?
Теперь Нелл улыбалась. Он ответил ей тем же, но улыбка замерла у него на губах, когда в паб, смеясь, вошли Ребус и Маккол.
Холмс не хотел, чтобы Нелл встречалась с Ребусом. Хотя порой она, как сегодня, и помогала ему в работе, но когда они проводили вечер вместе, он старался забыть о полицейской службе. Кроме того, он не хотел сообщать Ребусу, что у него есть знакомая в библиотеке, а просто собирался представить готовый материал, как только информация потребуется.
Появление веселой парочки портило и вечер, и этот план. И пуще всего Холмс боялся, как бы Ребус, подойдя к их столику, снова не напомнил ему, что его дело — протирать подметки.
Опустив голову, Холмс краем глаза наблюдал, как Ребус сразу повернул к бару, и облегченно вздохнул: со стаканами в руке оба инспектора перешли к столу для игры в пул в другом конце зала и заспорили, кому бросать двадцатипенсовик.
— Что случилось? — Нелл нагнула голову к самому столу и заглядывала ему в лицо.
— Ничего. — Он решительно отвернулся от зала. — Ты хочешь есть?
— Пожалуй, да.
— Я тоже.
— Ты же сказал, что перекусил.
— Совсем чуть-чуть. Приглашаю тебя в индийский ресторан.
— Я все-таки допью свой сок? — Нелл сделала три последних глотка, они вышли, и дверь за ними тихо закрылась.
Ребус подбросил монетку.
— Орел или решка?
— Решка.
— Твоя взяла.
Маккол прицелился в треугольник, а Ребус повернулся к двери бара. Что же, подумал он, почему бы и нет. Холмс не при исполнении, с девушкой и не обязан отдавать честь старшему по званию. Возможно также, что ничего нового он не нашел. Но Ребус не мог отделаться от ощущения, что Холмс демонстративно его проигнорировал. Днем Ребус обошелся с констеблем резко, тот обиделся и отвечает тем же.
Маккол разбил шары, но ни одного не отправил в лузу.
— Твоя очередь, Джон.
Ребус натер кий мелом. Он наклонился, прицеливаясь, и Маккол наклонился рядом с ним.
— Похоже, это единственный паб на всей улице, где не собираются голубые, — сказал он тихо.
— Ты знаешь, что такое гомофобия, Тони?
— Иди ты… — Маккол выпрямился и проследил за движением шара, так и не попавшего в цель. — Разумеется, каждому свое, но некоторые из этих заведений…
— Ты в них, похоже, разбираешься.
— Да нет, только повторяю то, что говорят.
— Кто именно?
Маккол отправил в лузу полосатый шар, следом еще один.
— Брось, Джон. Ты знаешь Эдинбург не хуже меня. Голубой расклад всем известен.
— Как ты сказал, каждому свое.
В голове у Ребуса почему-то прозвучало: «Ты мне как брат, которого у меня никогда не было…» Нет, нет, хватит. В эту игру он уже наигрался. Следующий шар Маккол потерял; Ребус снова подошел к столу и сделал совсем неуклюжую попытку.