Холмс постарался отвести взгляд от Арнольда. Кровь приливала к его лицу. Он повернулся к Хаттону.

— Нет, отчего же.

Хаттон подошел к одному из аппаратов и направил видоискатель в сторону Арнольда. Гораздо ниже уровня головы.

— Мужская обнаженная натура может быть великолепна, — пояснил он. — Один из самых легких объектов для фотосъемки.

Он щелкнул, перемотал кадр, щелкнул еще раз и посмотрел на Холмса, улыбаясь его смущению.

— А что вы будете делать с… — Холмс не мог найти подходящего слова. — Для чего это?

— Фотография — это искусство, я же сказал. Для показа возможным клиентам.

— Понятно, — кивнул Холмс.

— Надеюсь, в этом нет ничего противозаконного?

— Думаю, что нет. — Он подошел к занавешенному окну и выглянул, отодвинув край драпировки. — Если это не беспокоит ваших соседей.

Хаттон рассмеялся, и даже мрачное лицо модели на секунду повеселело.

— Они выстраиваются в очередь. — Хаттон подошел к окну и выглянул наружу. — Вот почему мне пришлось завесить окно. Просто одолели. Женщины и мужчины только что не вываливались через подоконник. — Он показал на верхний этаж соседнего дома. — Как-то я щелкнул их пару раз. Им это не понравилось.

Холмс пошел вдоль стены, показывая то на одно, то на другое фото и одобрительно кивая. Довольный Хаттон включился в экскурсию, разъясняя отдельные тонкости и приемы.

— Вот интересный снимок. — Холмс показал на фотографию Эдинбургского замка, окутанного туманом.

Это был почти тот же кадр, что он видел в газете, и очень похожий на фотографию в спальне Ронни.

Хаттон пожал плечами.

— Ничего особенного. — Он положил руку Холмсу на плечо. — Взгляните лучше на мои снимки обнаженной натуры.

Он подвел его к серии отпечатков десять на восемь, приколотых к стене в углу. Мужчины и женщины, не все молодые и красивые, но снятые со вкусом.

— Это лучшие, — пояснил Хаттон.

— Те, что вам больше всего по душе? — Холмс постарался, чтобы его суждение не прозвучало слишком резко, но чувство юмора все же Хаттону изменило. Он подошел к высокому комоду, открыл нижний ящик, вытащил пачку снимков и бросил их на пол.

— Смотрите! — сказал он. — Порнографии вы не найдете. Ничего непристойного. Просто позирующие тела.

Холмс, казалось, не обращал внимания на снимки на полу.

— Простите, я совершенно не хотел…

— Ничего. — Хаттон отвернулся и потер глаза. — Я просто устал.

Холмс взглянул на Арнольда через плечо Хаттона и, поняв, что ему все равно не удастся сделать это незаметно, нагнулся, поднял один из снимков и сунул в карман пиджака. Прежде чем Хаттон обернулся, Холмс успел только заговорщицки подмигнуть Арнольду.

— Люди думают, что щелкать фотоаппаратом целый день очень просто, — продолжал Хаттон.

Холмс отважился еще раз бросить взгляд к дальней стене и увидел, как Арнольд грозит ему пальцем. И хитро улыбается. Выдавать Холмса он явно не собирался.

— А надо постоянно думать. Каждую минуту, при взгляде на любую новую вещь, на любого нового человека художник должен мыслить, отбирать материал.

Холмс уже стоял у дверей и не хотел задерживаться.

— Не буду дольше отнимать у вас время.