Клянусь и зарекаюсь, говорил он себе, заводя машину. Больше ни капли, разве что изредка бокал вина. Никаких попоек, никаких ершей. Прости меня, Господи, в последний раз и облегчи мою голову. Я выпил всего одну порцию коньяка, может быть, два бокала бордо, один шабли. Один джин с тоником. Разве это пьянство?

На дорогах было относительно свободно, и Ребус успел немного расслабиться. Добравшись до Пилмьюира без приключений, он вдруг вспомнил, что не знает, где именно живет Чарли. Чарли, с которым ему нужно было поговорить еще раз и уточнить место собраний оккультистов, практикующих белую магию. Он хотел проверить и перепроверить «колдовскую» линию расследования, а заодно и самого Чарли. Но так, чтобы тот об этом не догадался.

История с колдовством беспокоила его. Ребус верил в добро и зло и в то, что последнее притягивает к себе глупых людей. Он представлял себе, что такое язычество, прочел о нем несколько толстых книг и не имел ничего против поклонения Земле или Солнцу. В конечном счете смысл один и тот же. Но он был решительно против поклонения злу как силе, а тем более как сущности. Ему были отвратительны люди, занимающиеся этим в поисках острых ощущений, не понимая, с чем играют.

Люди вроде Чарли. Он снова вспомнил альбом Гайгера. Сатана с козлиной головой, в маске, между двух лестниц, а на них — женщины, оседлавшие огромные сверла.

Но где может быть сейчас Чарли? Он будет ходить от двери к двери и спрашивать. Если надо, платить. Злой дядя из полиции.

Долго искать ему не пришлось. Двое констеблей топтались около одного из заколоченных коттеджей. Один разговаривал по рации, другой что-то записывал в блокнот. Ребус остановил машину, вышел, потом вернулся и вынул ключи зажигания. И запер левую дверь.

По рации говорил Гарри Тодд, который нашел тело Ронни. Завидев Ребуса, он вытянулся, но инспектор махнул рукой: мол, отбросим формальности, и Тодд продолжил переговоры.

— Что тут происходит? — шепотом поинтересовался Ребус у второго констебля, но получил в ответ лишь характерный злобно-подозрительный взгляд.

— Инспектор Ребус, — произнес он, вынужденный представиться.

— О… — Констебль, занявший место ирландца О'Рурка, стал засовывать в карман авторучку. — Нас вызвали по поводу домашней драки, сэр. Крики, грохот. Здесь, в этом доме. Когда мы прибыли, мужчина уже скрылся, осталась женщина. Синяк под глазом, больше ничего. Это не по вашей части.

— Вот оно как? Спасибо, что напомнили. Приятно лишний раз услышать, что по моей, а что не по моей части. А нельзя ли мне все-таки осмотреть место происшествия?

Бледные щеки, а потом и шея констебля залились краской.

Ребус с удовольствием наблюдал за этой метаморфозой, не обращая внимания на Тодда, ухмыляющегося за спиной товарища.

— Итак?

— Простите, сэр, — пробормотал констебль.

Ребус двинулся к двери, но она открылась изнутри и на пороге появилась Трейси с заплаканным лицом и синяком под одним глазом. Увидев Ребуса, она не удивилась, а обрадовалась, бросилась к нему на шею и снова заплакала.

Ребус смутился, легонько, по-отечески похлопал ее по спине и оглянулся на констеблей, которые делали вид, что ничего не замечают. Затем к дому подъехала машина, и он увидел, как Тони Маккол вытягивает ручной тормоз, выходит и обнаруживает его в объятиях Трейси.