Дженна снова отпила кофе.

— Так куда он ходил?

— В двух кварталах, в самом центре преподавательского района, стоял симпатичный викторианский дом. Дэн постучал, вошел, пробыл там час, потом вернулся в город, сел в машину, поехал обратно.

Администратор сообщил семейству, что заселение не раньше четырех, и ни в какую не хотел пускать раньше.

— Кому принадлежал дом?

— Вот это самое забавное: шефу службы по делам студентов, Стивену Слотнику. Он тогда уже развелся и жил с двумя своими детьми.

— Что Дэн у него забыл?

— Понятия не имею. Никогда не спрашивала. Вот и вся история. Я о ней больше не заговаривала. Главное — не интрижка. Секрет какой-то. Захотел бы — рассказал.

— Он так ничего и не объяснил?

— Нет.

Они стали пить кофе, задумавшись каждая о своем.

— Вам не в чем себя винить, — сказала Дженна.

— Я и не виню.

— Дэн умер. В одном мы сходились: не верили в загробную жизнь. Умер — значит умер. И плевать бы хотел на возвращение доброго имени.

— Не этого я хочу.

— Тогда чего?

— Черт меня знает. Наверное, ответов.

— Иногда самый очевидный ответ и есть верный. Вдруг все правы насчет Дэна?

— Возможно. Но это не решает одну из главных загадок.

— Какую?

— Зачем он ходил к шефу студслужбы своей альма-матер?

— Без понятия.

— А вам самой не интересно?

Дженна призадумалась.

— Хотите выяснить?

— Да.

— Эта его тайна могла разрушить наш брак.

— Вероятно.

— А могла быть совершенно ни при чем.

— Еще вероятней.

— По-моему, ту девочку убил Дэн.

Уэнди ничего не ответила, но продолжения не услышала. Признание лишило Дженну сил — она облокотилась о спинку кресла и застыла, не в состоянии пошевелиться.

Через некоторое время Уэнди сказала:

— Возможно, и так.

— Но вы все равно хотите разузнать про шефа студслужбы?

— Да.

Дженна кивнула.

— Если что-нибудь выясните — расскажете?

— Конечно.

По дороге от лифта к кабинету шефа Уэнди прошла мимо новой ведущей Мишель Файслер, работавшей в своем офисном боксе в окружении фотографий Уолтера Кронкайта, Эдварда Мерроу и Питера Дженнингса.[22] Невольно подумалось: «Ой-ей».

— Привет, Мишель!

Та, на секунду оторвав пальцы от клавиатуры, едва взмахнула рукой. Уэнди посмотрела на экран из-за ее плеча. «Твиттер». Кто-то написал: «На прошлой передаче ваши волосы выглядели потрясающе». Мишель переслала сообщение, добавив: «Новый кондиционер. Подробности позже. Следите за новостями!»

Эдвард Мерроу, безусловно, гордился бы.

— Как тот парень с простреленными коленями? — спросила Уэнди.

— Да, история в вашем духе.

— То есть?

— Вроде извращенец. — Мишель на мгновение отвлеклась от компьютера. — Это ведь ваша специализация?

«Иметь специализацию — неплохо».

— Что значит «извращенец»?

— Ну, разве не вы по ним главная?

— В смысле?

— Ой, простите. — Мишель снова начала стучать по клавишам. — Некогда.

Теперь и Уэнди обратила внимание: голова у Мишель, как заметил Кларк, в самом деле была огромная, особенно при ее хилом тельце. Словно воздушный шар на нитке — шея вот-вот не выдержит.

Часы показывали без трех двенадцать, и Уэнди поспешила в кабинет к шефу, где поприветствовала его секретаршу:

— Привет, Мэвис!