Линей продолжала благодарить меня, пока автоответчик не оборвал ее монолог.

«Снова папа, дорогая. Перезвоню позже. Надеюсь, у тебя все в порядке».

«Клара, это так на тебя похоже! Ты хоть на секунду можешь себе представить, сколько здесь хлопот? И зачем тебе мобильный телефон, если ты его не берешь? Если хотя бы раз в жизни ты попытаешься подумать о ком-то кроме себя, любимой, будь добра, перезвони! Черт возьми, руки у тебя не отвалятся!»

Через двадцать минут я вышла на улицу. На собрание я уже опоздала, но, шагая по Бурн-лейн, я не могла заставить себя идти быстрее.

В переулке было семь домов, включая мой собственный. Построены они были в разное время, некоторые больше двухсот лет назад. Вдоль западной стороны бежал узкий, заваленный камнями ручей — один из нескольких притоков реки Лиффин. Сама река брала свое начало выше, в холмах Дауне, ее русло пролегало через меловые горы, прежде чем разбиться на несколько мелких ручейков, многие из которых держали свой путь через поселок, а потом, примерно через километр, ниже по холму, впадали в реку Йерти.

Эти маленькие ручейки были изюминками поселка: они текли вдоль улиц, впадали в местный пруд и вытекали из него, пробивали себе путь под дорогами, исчезали под домами — и лишь затем, чтобы пробиться в чьем-то саду родником. Многие поместья с большими угодьями могли похвастаться родниками, прудами, водопадами. Было даже одно озеро с пляжем, устеленным галькой. Такая «водная» природа поселка могла, разумеется, каким-то образом объяснить прирост популяции ужей. Но с гадюками другое дело. Их естественная среда обитания — пустоши.

Дойдя до конца переулка, я повернула за угол, чтобы спуститься к центральной части поселка. Я до сих пор не перезвонила отцу и не имела ни малейшего понятия, что ему сказать. Ванессе я тоже не перезвонила. Я слишком хорошо себе представляла, чем закончится наш разговор.

Я спускалась по холму, прислушиваясь к журчанию ручейка, бегущего по гальке, и заметила еще один дом с табличкой «Продается» — уже четвертый за последние несколько недель. Однако возникало ощущение, что больше никто не поселится в этих домах. Табличку «Продается» снимут, а дома так и будут пустовать.

Последние четыре года я жила здесь, в этом тихом полузабытом поселке на границе Девона и Дорсета, где почтовый индекс был дорсетским, а местность — типично девонской. От Лайм-Риджиса около получаса езды вглубь острова, потом, свернув с автострады Б и двигаясь вниз по холму, попадаешь на узкую дорогу, ведущую только в этот поселок.

Здесь не встретишь проезжающих через поселок машин. Это место безопасно для проживания. Единственный недостаток — зимой поселок бывает отрезан от внешнего мира, что отпугивает многие семьи с маленькими детьми. Мы находимся слишком далеко от больших городов, из-за чего нет постоянного сообщения, поэтому сюда не едут молодые специалисты. Старики жалуются на сырость и перебираются поближе к благам цивилизации, так необходимым в их возрасте. Молодежь уезжает отсюда при первой же возможности и редко возвращается. И эта медленная, но неуклонная миграция даже поощряется. Пару раз в месяц я получаю письма из местного агентства недвижимости: интересуются, не хочу ли я продать свой дом. Подозреваю, что мои соседи тоже получают подобные письма. Свои я сразу отправляю в мусорную корзину.