– Ну что-что? – тяжело вздохнула Соня, взяла еще один плед, лежавший в одном из кресел-мешков, укуталась и села рядом с Лешиком на диван.

– Она придумала теорию о том, что в ней сидят гадкие гены биологического отца, которые обязательно проявятся во всей красе, – сдал сестрицу Кирилл и, последовав примеру Сони, схватил плед и устроился на еще одном кресле-мешке напротив дивана.

– Это не теория, это закономерность, – обиженно-строптиво возразила Соня, – закон природы. Гены передаются от родителей детям и проявляются в разное время. Но проявляются же. А если этот Виктор мой папаша, который убил одну мою маму и напал на другую, значит, и во мне есть его гадские агрессивные гены. И вообще все это из-за меня.

– Ты неправильно трактуешь генетические закономерности, – выступил из темноты Иван и, как Кирилл до него, подтянул и поставил перед диваном еще одно кресло-мешок, укутался в плед и плюхнулся на сиденье. – Есть гены, которые не проявляются вообще в течение всей жизни, а есть гены, которые и вовсе не передаются потомству. Современная наука доказала, что потомству передается неполный набор генов родителей.

– И что, мы будем рисковать и проверять это путем эксперимента? – нервничала Сонька. – И ждать, проявятся они или нет? Начну я от дури куролесить, бить людей и проявлять агрессивность, или обойдется?

– Агрессивность – это не вопрос генетики, а вопрос воспитания, – остудил ее горячность Влад. – Это поведенческие устои, а они закладываются в семье. По-моему, в нашей семье с устоями все в полном порядке.

– Влад прав, Сонечка, – высказала свое мнение Дина, – ты ведь понимаешь, что я специалист по агрессии. Так вот: на генном уровне человек получает, скажем, решительность, склонность к риску, храбрость, а вот проявление этих черт характера, их направленность формируются той средой, в которой он растет и воспитывается. Если человек с такими данными воспитывается в среде так называемой разрешенной агрессии, где насилие – норма жизни и поощряется, то он и будет агрессором. Или, например, там, где его личность, его индивидуальность жестко подавляется, ущемляется и деформируется, он примет эту модель: уничтожить, подавить более слабого, или получит глубочайшую психическую деформацию, которая совершенно неизвестно каким образом проявит себя в будущем. И так далее. Понимаешь? – И улыбнулась: – Твоя мама была прекрасным человеком, очень доброй и светлой личностью, почему бы тебе не выбрать ее гены как доминирующие?

– Вот Лешик, например, – подхватил разговор Гарандин.

– Да, – подскочил малыш, держась за Влада. – Вот я, например! – И спросил на всякий случай у отца: – А что я, папа?

– У него тоже гены, как с ним тогда дела обстоят? – усмехнулся Влад.

– Лешик – это солнышко, – улыбнулась Соня.

– Да, я солнышко! – согласился с ней звонким, счастливым голосом пацан.

– А давай у него спросим, – предложил Гарандин.

– Давай спросим у меня! – уже хохотал от радости и такой замечательной игры малыш.

– Лешик, скажи, кто твой папа? – спросил его Влад.

– Как кто? – необычайно удивился ребенок. – Ты же мой папа. Самый родненький папочка на всей земле!