— Но ведь я должна выйти замуж через пять дней! — запротестовала Груочь.

— Может, она и проживет столько, — сказала Бриди, — а может, и нет… Будь я на вашем месте и желая, чтобы моя мать увидела меня в подвенечном уборе, то поспешила бы со свадьбой… — и повитуха зашлепала вниз по лестнице с сознанием исполненного долга.

— Она не может умереть! — прошептала Груочь одними губами. — Только не теперь! Не теперь, когда вот-вот совершится наша месть всему клану Фергюсонов!

— Что ты там бормочешь? — спросила смущенная Риган. Она никогда прежде не видела Груочь такой напряженной, решительной, так похожей на Сорчу.

— Я не могу тебе этого сказать, — отвечала Груочь. Только мама может все тебе открыть. Эта проклятая старуха лжет! Никогда не позволю ей принимать у меня роды!

— Но Бриди нет никакого резона лгать нам, — спокойно ответила Риган.

Груочь взяла сестру за руку, и они вместе вошли в спальню матери.

— Мама сначала должна отдохнуть. А потом она тебе обо всем расскажет. Нужно подождать, пока она проснется. Мы должны быть с нею, когда она пробудится, и первыми, кто с ней заговорит.

— А разве нам не следует известить Мак-Фсргюса? Бриди советовала… — запинаясь, спросила Риган. — Он будет страшно зол на нас, если что-нибудь произойдет в его отсутствие. Давай-ка я пойду в зал, разыщу какого-нибудь слугу и пошлю весточку…

— НЕТ! — воскликнула Груочь с такой непоколебимой решительностью, что Риган несказанно изумилась. — Если ты теперь пошлешь за ним, он тотчас же явится. У нас не будет времени переговорить с матерью с глазу на глаз, а это просто необходимо!

Сестры пододвинули маленькую скамеечку к постели матери и молча сели. Внизу, в зале, было совершенно тихо. Дональд и еще трое старших детей Фергюсонов уехали с отцом и сводными братьями в замок Мак-Фергюс. Двое младших были под присмотром нянек в детской. Из колыбели, в которой лежал новорожденный, изредка доносилось недовольное попискивание. А мать их лежала бледная и недвижная. Словно мертвая… Сестры сидели тихо в ожидании, и вдруг голубые глаза Сорчи Мак-Дуфф раскрылись и устремились прямо на дочерей.

— Я умираю, — спокойно произнесла она.

— Да, — честно отвечала Груочь. — Так сказала и эта гадкая повитуха.

— Ты должна венчаться с Иэном Фергюсоном завтра, — медленно выговорила Сорча.

— Да, и Риган надо тотчас же посвятить в наш план мести за отца.. Она должна узнать, какая ей отводится роль. Нельзя терять ни минуты, мам. Как ты?

— Я слаба, но доживу до твоей свадьбы и до того момента, как мой возлюбленный Торкиль будет отмщен! — страстно ответила Сорча. Потом улыбнулась своей любимице Груочь:

— Расскажи Риган…

— У меня дитя под сердцем, — спокойно произнесла Груочь.

— Иисусе! А я и не знала, что ты и Иэн.., ну, ты всегда так стеснялась его… Какая же ты скрытная, Груочь! Я в жизни бы не догадалась. А он знает?

— Иэн тут вовсе ни при чем, моя Риган. В моем чреве дитя Джеми Мак-Дуффа.

— О-о-о, Груочь! — глаза Риган широко раскрылись.

— Думаешь, я позволила бы, чтобы Фергюсон унаследовал земли Мак-Дуфф? — зарычала Сорча. — И ты в это поверила, простушка Риган Мак-Дуфф? НИКОГДА! Все унаследует только Мак-Дуфф — и он получит не только земли клана Мак-Дуфф, но и все угодья Фергюсонов! А самое хитрое знаешь что? То, что Фергюсоны никогда об атом не узнают! Они будут свято верить в то, что дитя, которое родит через несколько месяцев моя Груочь, — их крови! А когда этот дьявол Элэсдейр Фергюсон будет испускать дух, Груочь склонится над ним и поведает ему на ухо нашу тайну. И он низвергнется в пучины ада, узнав обо всем, и будет не в силах ничего поделать! — Сорча расхохоталась, но смех сменился судорожным кашлем.