— Да у тебя просто времени не будет для Риган, душка! — уверил девушку Элэсдейр Фергюсон. — Ты всецело будешь занята продолжением рода Фергюсонов — учти, мне нужны и девочки, и мальчики… Ты не будешь скучать по сестре.
— Нет, буду! — заупрямилась Груочь.
В ее синих глазах была и злость, и грусть. Ах, как хотела она выказать неповиновение, но, будучи слишком еще юной, не представляла вполне, как это сделать…
Стоя неподалеку, Риган все слышала и была глубоко тронута мольбою сестры. Невзирая на то, что мать всегда открыто оказывала предпочтение Груочь, сестры были удивительно близки. Груочь никогда не могла заставить себя смириться с той атмосферой всеобщего пренебрежения, в которой подрастала ее сестричка. Над Груочь все вечно тряслись, с нею всегда нянчились, баловали ее… А о Риган вспоминали лишь в последнюю очередь. И вот, даже теперь ее никто словно не замечает. Будто ее здесь и нет. С едва слышным вздохом Риган выскользнула из зала. О ней никто не будет скучать — это она знала наверняка. В центре всеобщего внимания была Груочь, впрочем, как и всегда…
Мак-Фергюс вдруг столкнул Груочь с колен.
— Пойди и поцелуй своего нареченного. Один невинный поцелуй, девочка! — приказал он.
— 0 — о-ох, нет! — Девушка спряталась за спинку кресла матери. — Это грешно.., ну, пока мы не обвенчаны. Этому всегда меня учила мама, милорд. Да и мужчина ни за что не станет уважать женщину, которая себе позволяет.., ну, открыто выказывает свои чувства…
Иэн Фергюсон ухмыльнулся. Она была девственницей, это несомненно, а уничтожать девственность ему было весьма по вкусу. Каждая девица в своем роде… Некоторым сразу нужна пылкая страсть. Другие стеснительны, но, будучи терпеливым, и с ними можно договориться. А больше всего любил он таких, которые сопротивлялись… Он сам не мог этого объяснить, но ему доставляло острейшее удовольствие подчинять девушку своей воле, своей силе. В конце концов все оставались довольны. Он с любопытством изучал Груочь. Он пока не понимал: можно ли будет ее уговорить, или же придется действовать при помощи грубой силы. Но в любом случае он лишит ее девственности всего через каких-нибудь семь дней. Она будет ему женою и, разумеется, ему не откажет…
Позднее, когда Фергюсоны отбыли из замка Бен Мак-Дун, Груочь осталась наедине с матерью. Сорча сказала своей старшей дочери:
— Нынче все удалось на славу, дорогая моя. Я видела:
Мак-Фергюс тобою весьма доволен. О, Иисусе! — она принялась поглаживать свой вздутый живот. — Молю Небо, чтобы этот щенок был последним из тех, которых меня насильно заставляют носить и рожать] — А ты видела, как Иэн на меня смотрел? — тихо спросила Груочь. — Мне уже говорили, что он больше всего любит, когда девушка ему сопротивляется. Он светел лицом, во черен душою…
— О, ты моя дочь, Груочь. Ты приручишь этого дикого звереныша, моя девочка, — заверила ее Сорча. — Как только он узнает, что вскоре станет отцом, то на руках тебя станет носить. И будущий дедушка тоже… — Сорча вдруг беспокойно задвигалась и стала сыпать проклятиями:
— Небо и ад! Отходят воды! Снова начинается эта мука…