И вот несколько минут назад я стал свидетелем нелогичной сцены: боксер промазал там, где другой стрелок не промахнулся бы. Потому что стрелял по своим? Но какую цель он преследовал и чем она отличалась от той, что была поставлена перед бандитами в Столярном переулке? Мне не хватало одного звена, чтобы замкнуть эту цепь. Меня дважды могли убить, и я дважды получал помилование (казнить нельзя, помиловать; возможно, в следующий раз запятая перекочует на одно слово назад). Хотя нет – я упустил из виду Игоря Болдырева, который мог меня продырявить, натурально исполняя долг – служить и защищать; он защищал мирных граждан от вооруженного пистолетом человека, целей которого он знать не мог. Болдырев появился вовремя – лучше не скажешь. Ему в оперативности не уступала еще одна пара полицейских, подоспевшая на «Форде». Вслед за ними место происшествия взяли в кольцо еще два десятка полицейских, включая срочников. Этакая расширенная версия «Бешеных псов».

Нет, с таким подходом к делу можно заподозрить в причастности к банде любого, с кем я контактировал в последнее время. Зою, например. Подходила ли ей змеиная шкура подруги Синего? Если учесть, что жила она в настоящем цеху, то да. По соседству с ним, может быть, и был сожжен Шатен…

Олег Прохоров отвез меня к генералу. Как обычно, охранник на КПП лично убедился, что за рулем человек с допуском на проезд в поселок, и поднял шлагбаум. Несмотря на поздний час, Николай Ильич не спал и встречал меня недобрым взглядом. Он повторился:

– Ты потянул ниточку?

Как же ему не терпелось поквитаться с врагами!.. Что же, я понимал его: я тоже был военным, а все военные любят повоевать, и любое поражение для них – маленькая смерть. Мне пришлось отговорить себя от грубости: дуракам полработы не показывают. И ответил в тон его вопросу:

– Я потянул цепь со злой собакой.

Мне пришлось рассказать ему о двух инцидентах – в Столярном переулке и на Автозаводской.

– Ты как колобок, – съязвил Приказчиков. – Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел.

– От дедушки я еще не ушел.

– Не хами. Что собираешься делать дальше? Твоя разрекламированная логика что тебе подсказывает?

– Только одно: ложись спать. Я смертельно устал, Николай Ильич, – честно признался я. – Посчитайте, сколько стоит одна ночь отдыха, и вычтите ее из суммы, на которой мы сошлись.

Не раздеваясь, я упал на кровать. У меня не было сил даже натянуть на себя одеяло. Я снял пиджак и укрыл им ноги. В следующую секунду я уже спал.

Не было и девяти, когда меня разбудил телефонный звонок, а мне казалось, я только что опустил голову на подушку: ночь пролетела в одно мгновение. Звонил Виталий Аннинский, и я подумал о том, что мне придется ехать в отделение и отвечать на новые вопросы. Однако я ошибся: Аннинский назначил мне встречу в нашем кафе, спросил: «Успеешь к одиннадцати?» Как будто знал, где я сейчас нахожусь. Я ответил: да, успею, и разорвал соединение.

На скорую руку перекусив гамбургером, разогретым в микроволновке, и кофе с молоком, в котором было больше молока и сахара, я попросил боксера отвезти меня в город.