Процесс обретения мышлением себя в своей ничем не обусловленной само-достоверности Гегель называет понятием. Проводится различие между «простым понятием», как оно фигурирует в традиционной логике, и диалектически развивающимся понятием, в котором мышление обретает само себя во всей своей конкретности. И это есть различие между абстрактным и конкретным знанием. Знание оказывается абстрактным прежде всего в том смысле, что оно всегда остается неполным, всегда является односторонним; потому неизбежно односторонним, что оно является непременно относительным в силу постоянной зависимости от своего объекта. Оно становится конкретным в той мере и степени, в какой оно освобождается от этой зависимости и тем самым осознается в качестве такой деятельности, в которой происходит конституирование вещи-как-объекта, т. е. самой по себе познаваемости; и в такого рода процессе знание становится абсолютным. Абстрактное есть «простое понятие» традиционной логики, постигающее объект «вообще», поскольку эта логика отвлекается от объективирующей способности сознания, и потому она не дает нам обретения самой по себе познаваемости, проистекающей от сознания, имеющего такую природу, что оно есть свое собственное понятие. В силу присущей самому сознанию природы оно стремится к само-удостоверению, и эта особенность сознания раскрывается в том факте, в коем «чтойность» познаваемого (понятие как дефиниция общих характеристик сущего в его предметности) и «как» познающего субъекта (сознание в его объективирующей активности) связываются в абсолютном единстве не обусловливаемого ничем внешним знанием. Гегель в этой связи проводит различие между «естественным сознанием», которое оперирует «простым понятием», и тем «реальным знанием», к которому сознание движется как к своему собственному понятию.

На пути к истинному знанию естественное сознание как душа «проходит ряд своих формообразований, как ступеней, предназначенных ей ее природой», и далее Гегель рассуждает так: «Естественное сознание окажется лишь понятием знания или нереальным знанием. Но так как оно, напротив, непосредственно считает реальным знанием себя, то этот путь имеет для него негативное значение, и то, что составляет реализацию понятия, для него, напротив, имеет значение потери себя самого; ибо оно теряет на этом пути свою истину. Вот почему на этот путь можно смотреть как на путь сомнения (Zweifel) или, точнее, как на путь отчаяния: Последовательность формообразований, которые сознание проходит на этом пути, есть: подробная история образования самого сознания до уровня науки» (с. 44).

Мы уже отчасти это цитировали, правда, в другой связи. Здесь же нам важно отметить гегелевское понимание реального знания, составляющего суть «науки феноменологии духа» как внутренне единого и потому необходимого процесса восхождения духа к самому себе и обнаруживающему свое место в абсолютном субъекте. Реальным в этой науке является такое знание, в котором преодолевается всякая возможность скептицизма, поскольку само знание есть уже движение в истине, понимаемой как ни от чего независимая достоверность. После Декарта истинное, ens verum, есть ens certum, т. е. познающее себя несомненным образом, и постоянно осознающее себя как присутствующее само в познавании. Однако естественное сознание оказывается постоянно поглощаемым, с одной стороны, теми вещами, которые оно себе представляет, с другой, оно так же рассматривает эти вещи как единственно истинные, поэтому свое знание их оно считает реальным знанием. Вот почему Гегель говорит, что путь изложения являющегося знания «имеет для него негативное значение». Это есть путь сомнения и даже отчаяния, но только с точки зрения «науки феноменологии духа», тогда как само естественное сознание о том почти не ведает, ибо оно никогда не перестает самонадеянно приписывать себе истину знания. Сомнение, ведущее к отчаянию, есть путь движения к абсолютному знанию.