Там, может, и найдешь мускулистого любовника, да ведь чужие любопытные и завидующие глаза кругом! Донесут как пить дать! А карточки мужа в закрытом распределителе терять не хочется… Но и дать волю плоти очень даже мечтается. Вот они и идут ко мне… И некоторые мужчины, особо доверенные лица, которым охота повеселиться на стороне, являются в то же самое время. Иной раз все погляделками заканчивается, но чаще парочки по взаимному согласию и к взаимному удовольствию следуют в постельку. У меня закон: никаких постоянных связей. Сегодня ты с одним, завтра с другим… А если они потом где-нибудь в театре или, скажем, в кинотеатре «Палас» встретятся – город-то у нас не слишком велик! – то сделают вид, будто впервые видятся. Люди ко мне ходят только разумные, понимают, что тайны нужно беречь, если не хотят самим себе повредить. Себя прикрывают, а заодно и меня. Здесь такие люди бывают, знала бы ты! – Фаина Ивановна озорно присвистнула. – Да хоть бы Толик, племянничек мой, который спит и видит тебя в своей постели…

Она осеклась и досадливо сморщилась, словно поняв, что сболтнула лишнего, но тотчас захохотала от души, увидев, какое очумелое выражение лица сделалось у Ольги.

– Знаю, что ты службу ищешь, – отсмеявшись, сказала Фаина Ивановна, сгребая стопку газет, в которых карандашом были отчеркнутые объявления: «В Кагановичском районе требуются ясельные сестры. Обязательно начальное образование», «Нужны уборщицы», «Ночные сторожа требуются на склад»… – Но знай: если устроишься куда-нибудь, здесь жить больше не будешь. У меня не меблированные комнаты. И ребенка забирай!

Ольге показалось, что дощатый, крашеный, нагретый солнцем пол разошелся под ее ногами. Куда она денется?! По-прежнему ни жилья, ни работы, ни одного близкого человека, кроме Фаины Ивановны!

– Да я… Да мне неловко… – залепетала она сбивчиво. – Я живу тут, ем и пью, а платить… Надо же за все платить… – Она бросилась к рюкзаку и вытащила часть денег, которые нашла рядом с Женей и которые берегла как зеницу ока. – Вот, возьмите, я за первое время могу отдать, но потом… потом как же? Надо же заработать!

– Ну и заработай, – кивнула Фаина Ивановна, без возражений принимая деньги и мгновенно, очень ловкими движениями пальцев, их пересчитав.

Должно быть, она осталась довольна суммой, потому что на лице ее мелькнула улыбка, а голос смягчился:

– Заработай, конечно! Я тебе что, не даю? Только зачем горбатиться, чужую грязь отмывать? Или горшки за детьми чужими выносить? Свой ребенок есть, за ним и присматривай! Или опять в кондукторы пойдешь? Но туда еще пробиться надо! Понаехали зубастые деревенские девки, вгрызлись в эти места, уселись своими толстенными булками на них – не сдвинешь! Да и зачем тебе это нужно? Ты же сама рассказывала, какая это проклятая работа! И грабили вас пассажиры, и хамили кто как мог, и лапали… Или, думаешь, в московских трамваях одно, а в горьковских другое? Да то же самое, если не хуже! А я тебе чистое, доходное ремесло предлагаю. У меня на все рук не хватает, а у Зинаиды, хоть она и расторопная, и умелая, и предана мне, как собака, уж больно рожа кривая. Ты же до того хорошенькая, что аж завидки берут! Пусть Зинка хозяйством занимается, а ты будешь моей помощницей. Встречать клиентов, провожать… А еще лучше, – воодушевленно воскликнула Фаина Ивановна, – сделаю тебя манекеном!