Была в Позднякове и церковь. Небольшая, с единственным куполом и колокольней под ним. С узкими высокими окнами, похожими на бойницы. Сколько ей веков – шесть, семь, восемь? И сколько она пережила на своем веку? Возможно, нашествия, и уж точно падали с ее высоты колокола, причем не раз. Для того чтобы стать материалом для пушек и в знак того, что пришла новая религия. Да и складом, вероятно, пришлось ей побывать. А может, и клубом, где под гармонь и чарочку горланили похабные частушки. Впрочем, последнее вряд ли: не настолько она и большая.

– Видишь?

– Вижу, Глеб, вижу. – Голос у Олега дрогнул. – Определенно, в ней кто-то прячется: вон сколько тварей вокруг собралось, десятка полтора-два, не меньше. Что делать-то будем, Чужинов?

– А что мы сможем сделать вдвоем? Дальше пойдем. И если все же помощь отыщется, сначала направим ее сюда. Или у тебя есть другое мнение?

– Да откуда, Глеб? Сюда на танке заявляться нужно, или на бэтээре. Кстати, где-то же их полно, танков и бронемашин. А значит, и твари истреблены. Верно я говорю?

– Точно, Олег. Неплохо бы и нам что-нибудь подобное заиметь. Пусть даже и инкассаторскую машину, у нее бронестекло. Пулю оно держит, должно и этих тварей выдержать.

У Чужинова перед глазами встала картина у Ильино, когда окна джипа под бросками тварей разлетались так, как будто изготовлены были из тончайшего, как у елочных игрушек, стекла. И чего тут удивительного при их массе, скорости и абсолютной нечувствительности к боли?

Они обходили Поздняково по широкой дуге, и селение давно уже скрылось из виду, когда раздался испуганный крик Гурова: «Глеб!»

– Вижу, Олежа, вижу, – прорычал сквозь плотно сжатые зубы Чужинов.

Вынырнув откуда-то сбоку из овражка или низины, к ним мчались твари. Много, около десятка.

«Восемь», – пересчитал их Чужинов, вскидывая согнутую руку вверх, чтобы снять обрез с предохранителя. И каким глупыми ему казались свои совсем еще недавние мысли о том, что, повстречайся они с полицейским патрулем, у них возникнут огромные проблемы. Ведь одно то, что он превратил ружье в обрез, – уголовная статья. Не говоря уже об автомате.

Девятая тварь показалась чуть позже. Она заметно прихрамывала, но неслась так, что многие скаковые лошади позавидовали бы.

Слева от Чужинова раздавался частый треск выстрелов: Олег опустошал свой карабин. Гуров попал, причем несколько раз, но мордой в землю ткнулось только одно существо. Вот карабин Олега на какое-то время умолк, и вслед за этим снова: бах! бах! бах! И так на всю очередную обойму.

– Глеб!!! – Крик Гурова был полон отчаяния: хищники находились уже рядом.

– Сейчас, Олежа, сейчас, – шептал Чужинов. Он стоял на широко расставленных полусогнутых ногах, немного боком к тварям, прижав автомат к плечу. – Пора!

Поставленный на одиночный огонь, автомат начал выплевывать пули с такой скоростью, что, казалось, Чужинов зарядил очередь на весь магазин. Последнюю тварь с парализованными после попадания в хребет задними конечностями Глеб добил уже у самых своих ног, выхватив из-за спины обрез. Затем оглянулся по сторонам: чисто. Посмотрел на Гурова, – с бледным лицом и заметно подрагивающими руками. Не от страха, от адреналина, уровень которого в крови у Олега сейчас зашкаливал.