– А то! Кудесник, можно сказать, – ответил тот без лишней скромности. – И Глеба не забудьте поблагодарить – его идея.

А благодарить их обоих было за что. На том месте, которое Чужинов в шутку назвал столбом силы, тварей по-прежнему оставалось много. Большая часть из них лежала неподвижно. Некоторые дергались, пытаясь встать на ноги, чтобы тут же рухнуть. Другие бестолково кружили на месте, потеряв полную ориентацию в пространстве, хрипя так, что даже на крыше было слышно. Остальные спешили покинуть место, где воздух внезапно стал настолько горяч, что выжигал глаза и легкие, не давая возможности дышать.

Гуров посмотрел куда-то в сторону и невольно присвистнул:

– Вы только взгляните! Глеб, с ними-то что? Вряд ли им досталось. Даже нас не зацепило, а мы-то гораздо ближе находились.

Тварей хватало и там, и они тоже неслись прочь от проклятого места.

– Не уверен точно, и все же мне кажется, твари могут между собой общаться. Уж не знаю, каким именно образом: ультразвуком, запахами, как муравьи, электрические импульсы издают, еще как-то. Возможно, вот эти, – Чужинов кивком головы указал на мечущихся и неподвижных тварей, – кричат от боли и ужаса так, что по всей округе слышно. Но как бы там ни было, пора отсюда уходить. Думаю, в ближайшее время они сюда не вернутся, так что не будем терять времени.

– Жарко! – пожаловался Максим, вытирая пот со лба.

Дети действительно были одеты не по погоде. Но предстоял неблизкий путь с неизбежными ночевками на природе, а взрослые и без того перегружены припасами и медикаментами, чтобы обременять себя еще и теплой детской одеждой.

– Терпи, ты же мужчина. Сейчас вон до той лодочки доберемся, сядем в нее и по речке поплывем, а на воде попрохладней будет. – Глеб внимательно рассматривал предстоящий путь к реке.

Им оставалось преодолеть самое опасное место. Вот она, Торопь, со множеством лодок там, что когда-то называлось «Водная станция», а теперь носило гордое имя «Яхт-клуб». Яхт как раз не было видно ни одной, ни парусных, ни парусно-моторных, никаких других. Но их устроила бы любая посудина, лишь бы в ней оказались весла и она обладала способностью вместить их всех.

– А вот мне нисколечко не жарко! Только страшно, – призналась Оля, самая старшая из обнаруженных ими детей.

Это именно она придумала вывесить простыню с надписью «SOS», где буквы «s» были перевернуты и походили на двойки.

– Я в одном кино видела, как люди попали в беду, так написали, и их спасли, – рассказывала она.

На странное написание букв обратили внимание еще тогда, когда впервые увидели висящую на лоджии простыню с посланием. Гуров высказал предположение, что написано-то правильно, просто повесили обратной стороной.

– По-хорошему – один бросок, – сказал Прокоп, лежавший рядом с Чужиновым на длинной крыше кооперативного гаража, где все они нашли себе временное убежище. – И просматривается вокруг все отлично.

– Это если по-хорошему. Не будь с нами детей, я бы даже не сомневался.

То, что вокруг просматривается все на большое расстояние, и хорошо, и плохо. Несущихся к ним тварей они увидят издалека, но и укрыться будет негде, а с детьми не убежишь. В стороне стояло небольшое административное здание, но приближаться к нему близко не стоило: сразу за ним начинался парк с многочисленными насаждениями, цветущими и нет, и черта с два сквозь них что увидишь.