Я заглянул в бумажку.

— Где тут работает бригада Гордиенко?

— Мы бригада Гордиенко, — бойко ответила девушка и показала на рабочих. Их было на этаже человек пятнадцать, молодых парней и девчат. — И там — тоже наши... А вы к нам направлены? — Я молча кивнул. Девушка — курносое беспечное существо в брюках, заляпанных раствором, в майке-безрукавке, с ямочкой на подбородке — заулыбалась. Волосы ее были наглухо затянуты косынкой, отчего голова казалась крошечной. — Очень приятно познакомиться. — Она торопливо вытерла О майку ладошку и протянула мне. — Анка. А вас как звать?

— Алексей.

— Очень приятно, — повторила она с кокетливой непосредственностью. — А бригадира нет, пошел по начальству отстаивать наши интересы. А вообще у нас сейчас обед... Трифон! — крикнула Анка. — К нам новенького прислали!

Я повернулся направо и невольно отступил: на меня надвигался громадный рыжий парень, с которым мне пришлось драться в парке в тот памятный вечер. Я узнал его сразу.

Бывают лица — их не отнесешь ни к красивым, ни к уродливым, — они просто нелепы, как смешные и безобидные карикатуры: большая голова в тугих кольцах ржавого цвета; затасканная кепчонка на затылке, пухлые губы выдаются чуть дальше кончика носа, поставленного торчком: желтые глаза подобны каплям масла, плавающим на воде.

Я понимал, что здесь не парк и драки не произойдет. Но от беспощадной медлительности Трифона исходила неумолимая враждебность. Лучше быть ко всему готовым.

— Вот мы и встретились! — Трифон мрачно оглядел меня и свистнул: — Серега, Илья!

И тут же встали рядом с ним двое других. Этих я тоже запомнил: остроносый, с колкой улыбочкой, с мастерком в руке, и второй — толстощекий, с пудовыми плечами борца, в берете на круглой голове, крепко посаженной на плечи. След от его удара я долго скрывал под повязкой.

Трифон хмыкнул:

— Глядите, кто вылупился!

Остроносый Серега выхватил у меня бумажку. Прочитал. Передал Трифону.

Я оглянулся на Анку, точно искал у нее защиты.

— Съежился?.. Расплачиваться придется, — пропел Серега.

А толстощекий атлет Илья глухо проворчал:

— Не озирайся, здесь патрулей нет.

Анка ничего не понимала.

— Что это вы, ребята? Он к нам в бригаду прислан...

Трифона, видимо, означила моя военная форма: гимнастерка, сапоги, пилотка, строгая выправка.

Я не страшился их. В тот момент я их просто презирал. Я твердо знал, что помыслы и стремленья этих парней не поднимаются выше первого этажа, хотя на работе и забираются они на десятый. Мы по-разному понимали и постигали смысл жизненного назначения человека. Казалось, нас разделяла пропасть.

Крановщик сверху крикнул:

— Надо по-честному. Через суд!

— Да, придется так, — согласился Трифон не совсем охотно.

Он мотнул медной кудлатой головой. Повинуясь этому знаку, подступили, тая ухмылочки, еще трое рабочих.

— Судите его, — приказал Трифон. — Что вы решите, то и будет исполнено...

Рабочие сели на опрокинутый ящик. Посуровели. Я опять оглянулся на Анку: что за чертовщина тут происходит, — какие-то люди, какой-то суд? Они, кажется, не лишены юмора!..

«Судья» постучал мастерком по ящику, произнес с важностью: