– Проснись и пой, – простонал я. Встав с постели, я зашел в ванную и открыл окно. Мы были совсем рядом с шоссе, и воздух здесь сильно пах бензином.

– У этой гостиницы несвежее дыхание, – подал голос Касс.

– Извини, но это лучшее, что нам удалось найти в четыре часа утра, – отозвался папа.

Мы по очереди приняли душ. Папа был последним. Говорили мало. Касс не отрывался от стопки бумаги и карандаша, которые взял со стола. Я видел, как он вывел наверху «МИССИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ?»

Секунду он смотрел на написанное, после чего торопливо стер вопросительный знак.

Я опустился на диван. Голова болела, а плечо распухло и ныло. Мы договорились провести этим утром совещание, обсудить будущее в мире без Бегада.

Будущее, представляющееся очень и очень недолгим.

В нарастающем напряжении папа стал кружить по комнате, когда из шкафа появилась скорченная фигура Канавара. Он сел в углу, поймал что-то у себя в волосах и тихо сунул это в рот.

– Я этого не видел, – пробормотал Касс.

– Артемисия, – приступил к делу папа. – Она сказала вам, что локулус был украден, так? Она привела какие-то доказательства своих слов?

– Нет, – ответил Касс.

– Может, она солгала? – предположил папа.

Я покачал головой:

– За все время, что мы провели там – в лесу, в центре управления, во дворце, – я ни разу не почувствовал Песню гептакиклоса.

– Оно большое, это Бо’глу? – спросила доктор Бредли.

– Мы видели, наверное, с половину, если сложить то, когда мы шли пешком и когда летели на грифоне. – Касс испуганно сглотнул. – А что? Вы предлагаете нам вернуться?

– Уверена, Артемисия не лгала, – заявила Эли. – У нее не было причин прятать его от нас. Локулус явно ее раздражал.

Касс кивнул:

– Еще одно: будь локулус в Бо’глу, Надин бы от него не отлипала. Грифонов вывели специально для охраны локули.

– Ладно, тогда остается вопрос, кто мог знать о локулусе и пожелать его украсть, – подвел к главному папа. – По мне, так у нас есть лишь два варианта.

– Институт Караи этого не делал, – сказала доктор Бредли. – Иначе бы профессор Бегад знал.

– Остается Масса, – продолжил я. – Но мы были в их штабе. Они нам все уши прожужжали о своем величии и обо всех тех крутых вещах, которые могут для нас сделать. Но они ни словом не обмолвились о том, что у них есть локулус. А будь он у них, они бы наверняка об этом упомянули, как считаете? Плюс мы лично были в том сейфе, где они хранили локули…

– И их там было всего два, – подхватил Касс. – Те, что они забрали у нас. Никаких других не было.

Разговор зашел в тупик. Комната погрузилась в молчание. Снаружи какой-то водитель посигналил Торквину, бормочущему что-то себе под нос и подобравшемуся опасно близко к шоссе.

– Позволено ли мне будет вставить слово? – подняв руку, пропищал Канавар.

Мы все повернулись к нему, и он неуютно поежился.

– Э-э, полагаю, сие стоит воспринять как «да», – сказал он. – Итак, как я уже имел честь упомянуть во время нашего знакомства, многие сокровища мавзолея были украдены столетия назад. Возможно, локулус был среди них.

– Невозможно, – отрезал я. – Вход в мавзолей требует наличия отметины в форме лямбды.