Я судорожно попытался вспомнить основы первой помощи при остановке сердца, которые мы изучали с папой. Я опустился на колени рядом с профессором и уперся основаниями ладоней ему в грудь. Один-два-три-пауза… Один-два-три-пауза… Касс и Эли присели сбоку от меня.
Один-два-три…
– Пха! – Бегад сильно закашлялся, и его глаза распахнулись. – Мальчик мой, ты делаешь мне больно!
Я отстранился, и он попытался сесть. Эли бросилась его обнимать, а я без сил привалился к Кассу, который положил мне руку на плечо.
– Отличная работа, Джек, – сказал он.
Наше облегчение продлилось всего пару секунд и было прервано неожиданным грохотом, раздавшимся откуда-то сзади.
Мы обернулись. Наполовину сгнившая деревянная дверь отворилась, ударившись о внутреннюю стену замка. По всему двору разлетелись щепки.
За дверью был абсолютно черный портал. В нем медленно, будто тьма вдруг стала выцветать, проступили две пары белых, как шарики для гольфа, глаз. Перемещаясь вверх-вниз, они приблизились к порталу, и вокруг них проявились костлявые лица.
Со стороны Касса донесся придушенный всхлип. Меня и самого затошнило. Из тьмы вышли двое мужчин в лохмотьях и со сковывающим шею ярмом, как у быков. Их кожа свисала сухими лохмотьями, а в дырках на голове проступали кости черепа. Волосы торчали пучками из самых странных мест, будто приклеенные кое-как обрывки проводов, и у обоих не было губ. Изо рта у них капала слюна, мужчины стонали, таща за собой скрипящую сломанными колесами огромную колесницу.
– Мне все это ужасно не нравится… – пробормотала Эли.
– Зомби, – простонал Касс. – Ненавижу зомби.
Колесница представляла собой украшенную замысловатой резьбой деревянную кабину, поставленную на четыре расшатанных колеса и покрытую серой выцветшей тканью. Изнутри раздался крик на неизвестном мне языке.
– Унгх, – ответил один из запряженных.
Из-за занавески высунулась рука и с силой ударила длинным кожаным хлыстом по спине зомби.
Я вздрогнул, но тот, похоже, ничего не заметил.
Из кабины вышел мужчина столь огромных размеров, что колесница едва не воспарила, когда он покинул ее. На зомби он не был похож, хотя и человеческого в нем тоже было не так уж много. Его кожа казалась ненормально жесткой, будто сделанной из пластика. Его второй подбородок подпирали несколько следующих, а в мешках под глазами можно было спрятать по котенку. Опираясь на украшенный драгоценностями бронзовый посох, набалдашник которого представлял собой маленькую гипсовую копию мавзолея, он направился к нам. Жирные складки на лице растягивали его рот в некое подобие ухмылки, но глаза мужчины, когда он посмотрел на нас, были пусты и холодны.
– Они говорят по-английски, Маппас, – сказала Скилаки.
Мужчина по имени Маппас ничего на это не ответил и протянул к кабине ладонь.
Из-за занавески показалась худая рука. Поддерживаемая здоровяком, из кабины вышла женщина с пышными серебристо-белыми волосами, водопадом спадающими на прикрытые золотым платьем свободного покроя плечи. Кое-где на краях ткань разорвалась, зато вышивка переливалась драгоценными камнями. У женщины были очень худые лодыжки и сухая и морщинистая, как грецкий орех, кожа на лице. Она выглядела зачахшей и старой, но на фоне окружающих ее зомби сошла бы за идеал здоровья.