— Слушай, действительно, хватит этих разговоров о ревности. Если уж говорить о настоящей, подлинной ревности, то она должна была бы исходить от меня, наблюдающего за тем, как ты прямо таяла под взглядом этого хлыща.

— Я таяла?! Ну надо же, какой врун! Ничего я не таяла! Просто мне показалось, что он довольно симпатичный мужчина, вот и все. Но чтобы таять, нет уж, увольте!

— Таяла, показался симпатичным, какое все это имеет значение? Мы что, для этого выбрались из дома, чтобы ссориться из-за такой ерунды?

— А мы и не ссоримся. Просто мы вполне разумно обсуждаем проблему.

— Ссоримся, обсуждаем, какая разница, если мы решили прекратить этот разговор?

— Селвин, я люблю тебя.

— Мю, ты моя королева.

Оказавшись на вечеринке, оба быстро поняли, что она станет наказанием им за их долгое затворничество. Дело в том, что они почти никого там не знали. Спасибо хозяевам — вскоре им удалось перезнакомиться чуть ли не со всеми гостями. Немного поциркулировав по гостиной, Мюриэл пришла к выводу, что собрались преимущественно супружеские пары, и к тому же обнаружила, что не существуй на свете такого понятия как няни, многих из них сейчас бы здесь не было.

В общем, вечер явно удался. Было во всей его атмосфере что-то такое, что настраивало всех на дружеский лад; а кроме того, из всех присутствующих дам у нее были самые очаровательные плечи. Можно сказать, что это была точь-в-точь такая же вечеринка, на которой Мюриэл познакомилась с Селвином, разве что тогда она была не замужем и все беспокоилась, кто же отвезет ее потом домой. Она уже успела познакомиться с несколькими людьми, которые, как ей казалось, могут оказать Селвину значительную помощь в его работе, и немного досадовала на него за то, что он постоянно торчит рядом с телефоном. Наконец Селвин попросил у хозяина разрешения позвонить. Как только он положил трубку на рычаг, Мюриэл незаметно ткнула его локтем в бок. Он с виноватым видом повернулся.

— На западном фронте без перемен, — сказал он.

— Кто ответил?

— Она.

— О!..

— Но ведь кто-то же один из двух должен был ответить.

— Ну ладно, ладно.

— Если хочешь, следующий раз можешь сама позвонить.

— Я думаю, что никому из нас больше не надо звонить.

— Как отец я считаю необходимым обозначить свое присутствие.

— А как бабник ты считаешь необходимым потрепаться с этой особой.

— Мюриэл, сейчас же возьми свои слова обратно.

— Селвин, я беру свои слова обратно.

— Мю, ты самая очаровательная из присутствующих здесь женщин.

— Дорогой, отвези меня домой!

— Но мы же только что пришли!

— Ну тогда не подходи больше к этому проклятому телефону.

В течение часа или около того Селвин именно так и делал. Он даже специально отошел в дальний угол комнаты, и она гордилась им, видя его высокую, статную фигуру в окружении небольшой группы людей, заливавшихся смехом чуть ли не после каждой его фразы. Она понимала, что сейчас он ощущал себя джинном, которого выпустили из бутылки, и даже чувствовала за собой некоторую вину за то, что так долго держала мужа привязанным к дому и детям. Какая-то молоденькая штучка с копной белокурых волос постоянно ошивалась поблизости, чуть ли не терлась о его плечо, и Мюриэл всем сердцем и рассудком пожелала им обоим удачи. По своей натуре Селвин был слишком большим лодырем, чтобы изменять жене, хотя, как послушаешь его, так можно подумать, что он просто не вылезает из чужой постели. Позволяя ему немного пофлиртовать, она знала, что никаких неприятностей от этого у нее не будет. Она всегда без малейшего труда распознавала любые отклонения в его поведении, вроде сегодняшнего застенчивого словесного лобзания с няней. Внезапно Мюриэл помрачнела. Теперь уже она должна была позвонить.