Стоун что-то удивленно проворчал и сунул голую руку в находившуюся в сундуке массу.

— Что все это значит? — удивленно спросил Логан.

— Будь я проклят! — воскликнул Стоун в сердцах. — Да это же конопля!

Раш наклонился вперед, пинцетом оторвал кусочек от клубка и рассмотрел под светом фонаря.

— Вы абсолютно правы, сэр.

Кивнув, Стоун принялся вытаскивать пучки древнего растения — поначалу мелкие, потом все более и более крупные. Он продолжал делать это, пока трава не покрыла весь пол. Когда наполнитель потревожили, поднялись клубы органической пыли, и до ноздрей Логана дошел необычный запах — запах урожая пятитысячелетней давности.

В конопле обнаружились два мешочка, каждый немногим больше баскетбольного мяча, сделанные из золотых полос и переплетенные настолько плотно и искусно, что были мягкими как шелк. Очень осторожно Стоун высвободил их из конопляного плена и положил на пол у основания возвышения.

И снова, не сговариваясь, группа собралась вокруг двух округлых предметов, сверкавших в лучах направленных на них полудюжины фонарей. В уме Логану представились две короны: коническая — Верхнего Египта, безупречная и сияющая; красная — Нижнего, островерхая и агрессивная. Из чего они сделаны? Крашеное золото? Какой-то неизвестный или неожиданный сплав? Какое волшебство они в себе таили? Джереми выходил из себя от нетерпения и страстного желания увидеть то, что скрывалось в мягких складках плетеного золота.

Вопросов ни у кого не возникало — несомненно, внутри находились две короны первого фараона Египта. Что еще мог охранять Нармер так тщательно и столь большой ценой — не только для себя, но и для своих наследников? Стоуна, казалось, обуревали такие же чувства. Он взял один мешочек, ослабил один конец и, глянув на собравшихся вокруг коллег, сунул в него руку и бережно вытащил содержимое.

Но в его руке появилась отнюдь не корона, а что-то совсем неожиданное: какой-то сосуд, изготовленный явно из белого мрамора, со спускающимися по краям золотыми нитями.

В группе исследователей раздался шепот удивления и разочарования.

Стоун недовольно и озадаченно нахмурился. Какое-то время он смотрел на находку, ничего не понимая, потом отложил ее в сторону и — на этот раз смелее и быстрее — сунул руку во второй мешочек.

То, что он достал, было еще более странным и необычным: какая-то кубообразная конструкция из красной эмали, которую венчал железный прут, в свою очередь окруженный витым медным листом. Пораженный Логан подался вперед, пристально глядя на необычную конструкцию. Железный прут, отходящий от эмалевой конструкции, был запечатан какой-то пробкой, как оказалось, из битума.

Это не короны. Находки можно было назвать устройствами.

Стоун уставился пустым взглядом на красную штуковину в своей правой руке. Потом поднял с пола другую штуковину, белую мраморную. Пока группа в абсолютном молчании наблюдала за его действиями, он переводил взгляд с одного предмета на другой.

— Что за чертовщина! — проворчал он недоуменно.

В самой дальней части смотровых комнат небольшого медицинского центра станции Дженнифер Раш беспокойно ворочалась на кровати, где ее оставили для очередного обследования и наблюдения. Комната была слабо освещена, а единственная медсестра, оставленная для присмотра, тайком выскользнула — жизненные показатели Дженнифер свидетельствовали о том, что она находится в стадии быстрого сна, а сиделке не хотелось пропускать назначенное время в парикмахерской. Повсюду стояла тишина, за исключением нечастого блеяния медицинской аппаратуры.